– И что мне ей теперь говорить?

– Скажи, что я идиот, и все выдумал.

– Она не поверит! Это, черт тебя возьми, подозрительно! Позвони ей и признайся.

– В чем? – Алекс снова что-то жевал. – Ты точно хочешь, чтобы я во всем признался?

– Да не во всем, а просто…

– Томми, успокойся. Я сто раз на дню отмачиваю подобные штуки. Если я буду разъяснять именно эту, то будет… как ты сказал? Подозрительно.

– Будь проклят тот день, когда я с тобой связался.

– Не принимай все так близко к сердцу.

И Митчелл повесил трубку.

Томми улегся перед ноутбуком, подумал еще несколько мучительных минут и написал: «Все как обычно», на что получил многозначительное «Понятно».

Это был первый раз, когда ему хотелось влепить Карле подзатыльник. За то, что лезет не в свои дела, за это «Понятно», за снисходительность и за то, что умеет чуять подвох даже за полуправдой.

Что-то опасное, общее проскользнуло в этом воспоминании и нынешней дружбе Алекса с Бертом Мораном. Понятно было только одно – Томми бессилен перед Алексом и его позицией. Что бы ни случилось, Алекс всегда отмажется, да еще так, что сам перед ним дураком останешься.

На всякий случай Томми все же уточнил:

– Он рассказывает тебе, что со мной сделает, а ты…

– А что я? Это ваши дела, Томми, а я совсем не боец, сам понимаешь. Кстати, Карла передавала привет. Ты в онлайн когда выйдешь?

Томми вышел в онлайн, когда Алекс ушел, утащив с собой пачку коллекционных комиксов, которые Томми старательно собирал в детстве.

Снова возвращался жар, Томми снова принялся надрывно кашлять, в груди ломило, и единственное, на что Томми хватило – это короткую строчку «чтоб вы все сдохли, суки».

Пачка всплывающих окон атаковала его на странице социальной сети. Писала Карла, Карла и еще раз Карла:

«Привет»

«Ты заболел?»

«Томми, я знаю, ты болеешь, но ответь, пожалуйста»

«Тебе лучше? Я хочу поговорить»

«Томми, ты специально это делаешь?»

«Ты не хочешь со мной общаться?»

«Митфорд, если ты не хочешь со мной общаться, так бы и написал, нечего прятаться»

«Придурок»

Отвечать Томми не стал. Ему не хотелось общаться с уменьшенной копией своей мамаши (а Карла напомнила ему именно миссис Митфорд).

Он захлопнул ноутбук и завалился на подушки, а через десять минут уже спал.

Выздоровление началось.

** *

Снова выплыло солнце. Весна так долго собиралась развернуться во всей красе и, наконец, вступила в свои права. Листва стала темнеть, запахло молодой травой и разогретым асфальтом. Северный ветер покрутился на улицах и исчез окончательно.

Женщины все еще ходили по улицам в вельветовых пальто, а мужчины – в куртках с замшевыми воротниками, но возле школы уже пестрели разноцветные футболки – ученики охотно избавились от курток в первый же по-настоящему теплый день.

Томми весь день волновал запах весны, пронзительно-синее небо поднялось на этаж выше, и птицы плескались в нем, одурев от весеннего звона.

Первый день после болезни – словно еще одно рождение, по крайней мере, когда тебе шестнадцать. Кажется, что все стало чище, здоровее, ярче, будто кто-то старательно надраил мир к твоему прибытию, тайком сбрызнул облака сияющим блеском, добавил в воздух каплю сложной композиции – древесного аромата и аромата запертого еще в почках цветения.

Домой Томми решил пойти через парк. Он тоже снял куртку, хотя знал, чем ему грозит. Куртку закинул на плечо и пошел по аллеям. Обеденный час уже закончился, лавочки и лужайки пусты – для пикников на траве земля еще слишком холодная.

День прошел на удивление спокойно. Никто не задевал его в столовой, никто не грозился оторвать башку. Карла сделала вид, что не было истеричных сообщений и встретила Томми с улыбкой. Алекс корпел над школьной спортивной колонкой.

Минди, пробегая мимо, успокоила Томми – твою роль статуи никто не занял, Попугайчик, репетиция завтра.

Кит Хогарт поздоровался кивком головы.

Все прекрасно, Томми, расслабься. Твоя болезнь принесла уйму пользы – все они остыли и забыли о планах мести и личных разборках.

Аллея закончилась. Томми вышел на улицу, параллельную Школьной. Здесь тоже было тихо. Пара магазинчиков с пропыленными чайниками на витринах, солнечные холодные блики на стеклах, засиженных мухами еще до пришествия Христа.

Припаркованные машины пусты и выглядят сонными. Дорогу неторопливо переходила кошка в красном ошейнике. Это был старый район города, окруженный со всех сторон шумными центральными артериями. Маленький островок тишины. Кое-где даже сохранилась брусчатка.

Томми остановился, наклонился и потрогал гладкие булыжники. Теплые.