Сказав ей, что люблю, я оттолкну ее, ведь она относится ко мне лишь как к другу.

— Хочешь, чтобы полюбил?

— Мне не нужны подачки, — вновь вернулась моя сильная девочка, и в следующий момент подалась вперед, но я задержал ее, прижав к себе. — Пусти меня, Лёш! Пусти! Ты не имеешь права…

— Хочешь прыгнуть?! Так прыгнем вместе! Давай, ну же! Смелее! Что остановилась?! Лишить себя жизни — можешь, а другого — нет? Дорогая моя, в любом случае это убийство! Ты готова пойти на преступление?

— Пусти…

— Прыгай со мной, одну тебя не пущу.

Она замерла, кажется, заплакала, но прыгать передумала. Это не могло не радовать. Я расслабился. Буря миновала.

— Я даже умереть не могу…

— Я тебе дал выбор…

— Я ни за что не подвергну тебя опасности, — плача, ответила Элис, и я выдохнул.

— Идем-ка, попробуем открыть бутылку вина, с которой у тебя возникли проблемы, — я постарался придать своему голосу шуточный тон.

Впрочем, за эту ночь мы открыли не только эту бутылку, но еще и ту, что мирно ожидала нас за дверью. Кажется, Элис чуть протрезвела, когда мы сели за стол, и я откупорил первую бутылку. Первый бокал она выпила залпом, тут же закашлявшись. Я похлопал её по спине.

— Тише-тише, вино не убежит, и я все выпивать не собираюсь, — поумерил пыл подруги.

— Чтобы ты понимал… Такому красавцу наверняка не изменяла любимая девушка с лучшим другом!

В принципе, она была недалека от истины, только ей досталось хуже, ведь Дадарио далеко не был моим лучшим другом, да и изменял он ей, признаться, со всем, что движется. Но и Элис мне не изменяла, она же не связана со мной никакими обещаниями. Я стиснул зубы, но постарался улыбнуться.

— Куда уж мне до твоих душевных утрат! Только вот стоят такие никчемные люди твоих слез? Своими слезами ты омываешь их удовольствие.

Алисия зло зыркнула на меня, вновь выпивая заполненный наполовину бокал вина. Я же свой только пригубил, напиваться было чревато с таким состоянием Элис. Хотя очень хотелось.

— Удовольствие? О да, им сейчас невероятно хорошо! — из ее глаз вновь брызнули слезы, а я чуть ли не стукнул себя рукой по лбу.

Вот умудрился же сказать!

— К черту их! Еще и думаешь об этом! Что он тебе хорошего сделал, что ты так преданно полюбила его?

Ответ на последний вопрос мне бы очень хотелось услышать. Что есть в нем такого, чего нет во мне?

— Он? — уже самостоятельно наливая себе четвертый бокал, причем доверху, задумчиво переспросила подруга, — Он… Он мне цветы дарил!

— И я тебе дарил, — резонно заметил я, — и однокурсники тебе дарили, и много кто тебе дарил цветы. И всех так преданно полюбила, а потом из-за неразделенной любви собиралась выпрыгнуть из окна?

Она задумалась. Люблю это выражение лица. Она еще не определилась с решением, но уже точно знает ответ. Моя умная девочка.

— С окном я, конечно, погорячилась, — призналась она. Рациональность к ней возвращается по мере опьянения. — Да и с любовью тоже. Скорее, эта была влюбленность с наличием розовых очков с толстыми стеклами!

Я усмехнулся, и она тоже позволила себе улыбку, правда, она получилась какой-то пьяно-озорной. Какая же она красивая!

— Дадарио — козел, — наконец, вынесла она вердикт. Не мог с ней не согласиться! — И я его больше не люблю, хотя не обещаю, что при виде него у меня не будет замирать сердце. Но Дашка! Как она могла так со мной поступить? Не могу поверить!

— Во что ты не можешь поверить, Элис? Я тебе всегда говорил, что твоя подруга слишком меркантильна. Помнишь, как ты попросила забрать тебя с универа, твой автокар сломался, а я решил подшутить и приехал на какой-то старой полуразвалившейся "ласточке", — от воспоминаний и у меня, и у Лисички на лицах расплылись широкие улыбки. — А Дашка тогда, узнав, что за тобой приедет друг и предположительно из твоего же круга общения, специально задерживала вас, чтобы выйти в середине перерыва на заполненном народом крыльце. И тут я на "ласточке", — рассмеялся я, вспомнив вытянувшееся лицо Дарьи и усмешку Алисии, которая пусть такого и не ожидала, но была готова ко всему.

— Помню, — хихикнула Лисичка, — я тогда с тобой наедине еще долго смеялась и обещала выложить в сеть какие-нибудь компрометирующие фотографии с тобой в главной роли. Например, на этой же "ласточке"!

— И так и не выложила!

— Мне было тебя жалко! Хватит с тебя той фотографии с синяком под глазом! — мы рассмеялись, замолчав.

— Помнишь, с каким пренебрежением относилась ко мне в тот день Даша и после этого еще неделю обижалась на тебя? Причем, кажется, обижалась она на тебя еще дольше по поводу того, что ты не сказала, кто я на самом деле. Стоит только вспомнить тот момент, когда она увидела меня на черном "снайпере" в дорогом костюме. Я думал, эта пиранья сожрет меня целиком. И поэтому она свалила вину моего к ней безразличия на тебя, сказав, что если бы она знала все с самого начала, то я бы уже был её парнем.

— А почему ты так и не стал её парнем?

— Во-первых, я не стану ничьим, только если твоим, — уверен, что завтра она даже не вспомнит этих слов, а сегодня просто не поймет. — И уже тем более не собирался использовать на одну ночь твою подругу.

— Она такая тварь, — зло прошипела Элис, утирая слезы.

— Тварь, — подтвердил я, решив, что этот вывод рационален.

— Что скажешь, ты был прав на её счет? — горько усмехнулась подруга, и я покачал головой.

— Нет.

Мы замолчали. Алисия была погружена в собственные мысли. Неужели Дадарио и Дашка настолько убили её психику?