– Я ел ее на ланч, но второй раз подряд она мне в глотку не полезет.

– Не думаю, что это то, что тебе сейчас нужно.

– Не нуди. – Он опустился на табуретку и отправил в рот еще одну ложку. Подняв голову, кивнул в сторону другой табуретки, приглашая ее сесть.

Она сбросила куртку и села.

Очистив миску до дна, он оттолкнул ее от себя. Джессика встала и отнесла ее в мойку. Там она тщательно ополоснула ее и поставила в посудомоечную машину. Потом вернулась к журнальному столику, взяла цветы и поставила их в высокую вазу, которую поместила на кухонный стол прямо перед ним.

– Нет смысла обрекать их на преждевременную смерть только из-за того, что ты идиот, – сказала она, снова устраиваясь на табуретке.

Рейф хмыкнул.

– Пропадаешь зазря, Джесс. Из тебя получилась бы чудесная женушка. Ты такая… – Он замолчал и вгляделся в нее попристальнее.

– Что у тебя с глазами? Ты плакала?

– Плакала? Конечно нет. Меня что-то линзы стали беспокоить. Пришлось их вынуть.

– Линзы… Ты внешне очень изменилась по сравнению со школой.

– Несколько двусмысленный комплимент, но все равно – спасибо.

Он перевел взгляд на ее грудь.

– Ты больше не плоскогрудая.

– Все равно ничего примечательного.

Он нахально хмыкнул.

– Ты не права. Хотя, конечно, не сравнить с моей последней шлюшкой… Как бишь ее? А, неважно. Вот у кого были сиськи…

Джесс хладнокровно сложила перед собой руки и наклонилась к нему.

– Послушай, Рейф, давай я избавлю тебя от усилий, которые ты тратишь на то, чтобы оскорбить меня. Не существует такого оскорбления, которого я не слышала бы, начиная с того, что меня звали Четырехглазой Куриной Ножкой, Занудой, Зубрилкой и Морковкой. Так что ты можешь вести себя как подонок по отношению ко мне, и даже это меня не оскорбит. Я знаю все плохие слова, и ты не можешь сказать ничего, что меня возмутило или шокировало бы. Я понимаю, что твоя потенция не умерла вместе с женой, хоть тебе этого, наверное, хотелось бы. У тебя есть физические потребности, которые ты удовлетворяешь с теми бабенками, что оказываются в данный момент под рукой. Я тебя за это не хвалю и не осуждаю. Сексуальность – естественное человеческое качество. Каждый из нас распоряжается ею по-своему. Но вокруг тебя люди, которые беспокоятся о тебе, а ты упорно отвергаешь их и злоупотребляешь их добрым отношением к тебе. Но я не позволю тебе так поступать со мной. У меня есть более подходящие и намного более приятные способы проводить время. – Она встала, потянулась за курткой и надела ее. – Жаль, что тот бык не двинул тебя хорошенько по твоей тупой башке. Может, вбил бы тебе немного ума.

Она направилась к двери, но он поймал ее за полу куртки и удержал.

– Извини, пожалуйста, останься ненадолго.

Обернувшись, она бросила на него возмущенный взгляд.

– Зачем? Чтобы ты снова попытался шокировать меня своими гнусностями?

– Нет! Чтобы я не был таким чертовски одиноким.

Рейф и сам не знал, почему так неприкрыто честен с ней. Может, потому, что она была так же честна по отношению к себе самой. В глазах всех остальных людей Джессика Стивенс была успешной привлекательной женщиной. Однако когда она смотрела в зеркало, то видела там долговязую девицу в очках с волосами цвета морковки и пластинками на зубах.

– Пожалуйста, Джесс…

Джессика смягчилась и вернулась на свою табуретку. Она высоко держала голову, но, после того как их пристальный взгляд в глаза друг другу растянулся на долгие секунды, нижняя губа ее начала подрагивать.

– Ты все-таки винишь меня в смерти Кейт, да?

Рейф поймал обе ее руки и сжал между своими ладонями.

– Нет, – ответил он со спокойной настойчивостью. – Нет. Я никогда не хотел, чтобы у тебя создалось такое впечатление. Мне жаль, если это все-таки случилось. Я виню только того идиота, который вылетел на красный свет. Виню Бога, но не тебя. Ты тоже пострадавшая. Я увидел это сегодня, когда мы ехали домой.

Он уставился на их руки, но вряд ли видел их по-настоящему.

– Я так любил Кейт.

– Знаю.

– Но ты не можешь понять… Никто не может понять, как сильно я ее любил. Она была добрая и чуткая. Никогда не поднимала шума, не переносила, чтобы кто-нибудь расстраивался. Она умела дразнить так, что было смешно, но совсем не обидно. Она никогда никому не делала больно. Нам было невероятно хорошо вдвоем. – Он набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул. – А потом ее не стало. Так внезапно. Так необратимо. Осталась только пустота в том месте, где была она. – Он почувствовал, как у него в горле встал ком – свидетельство того, что его мужество небеспредельно, и с трудом сглотнул.

– Рейф…

– И ребенок, Джесс… Мой ребенок! Он погиб. – Глаза его наполнились жгучими слезами. Рейф отпустил руки Джесс. – Господи…

– Поплачь, тебе станет легче.

Он ощутил ее руку на своем плече.

– Если бы только я поехал с вами, как она хотела, этого, возможно, и не случилось бы.

– Ты не можешь быть в этом уверен.

– Почему я не поехал?! Если бы поехал, может, сидел бы там, где была она. Может, тогда погиб бы я, а она выжила бы и родила нашего ребенка. Жаль, что я не погиб вместо нее. Я хотел этого…

– Нет, не хотел. – Резкий голос Джессики заставил его вскинуть голову. – И если ты еще раз скажешь что-то подобное, я снова дам тебе пощечину.

– Но это правда, Джесс.

– Неправда! – Она категорически покачала головой. – Если ты и в самом деле хотел умереть, то почему не похоронен рядом с Кейт?! Почему не нажал на спусковой крючок или не бросился на машине с моста?! Не взял в руки опасную бритву или не проглотил горсть таблеток?! – Она вскочила, дрожа от возмущения и продолжая наступать на него. – Есть десятки способов покончить с собой. Пьянство, шлюхи и родео – среди них. Но, можешь не сомневаться, это чертовски медленный способ саморазрушения. Пока что единственное, что тебе хорошо удалось, это совершенно расклеиться и испортить жизнь всем окружающим.