…Не всем дано различать оттенки запахов…

Зато на фоне обрыдлой одинаковости все на удивление рано засекли и распознали зазвучавший где-то очень далеко впереди гул моторов.

— Патруль! — выпалил Гихор, приподнимая и расправляя плечи.

— Гадство!.. Они не должны… — шепотом, словно опасаясь, что в далекой машине патруля смогут услышать голоса с реки, буркнул Тапранон. — Я не понял!

В его тоне сквозила обида, чем-то похожая на детскую, возникающую от нежелания верить в неприятные реалии: «Я этого не хочу, значит, так не может и не должно быть!» — «Патруль обычно никогда не подъезжает к реке, из лодки здесь быстро не выскочить, и до ночи далеко, и тумана нет… Как же так?!!»

— Может, свернут? — еще тише, чем Тапра, прошептал Гихор.

Словно насмехаясь над его надеждой, звук мотора стал громче, и завесу меленького дождя разорвали наглые глаза фар.

— Что за черт? — уже сердито повторил Тапранон, нагибаясь за кремниевым самодельным ружьишком и проверяя привязанный к поясу нож.

Едва убедившись в реальности угрозы, он готовился продать свою жизнь подороже. Ну сколько там, в патруле, может быть людей? Трое? Четверо?

Вряд ли больше… Если проверка случайная.

А если среди своих нашлись длинные языки?

В первом случае Тапра почти не сомневался в победе: он выползет на берег и покажет все, на что способен. Его умения позволят надолго задержать патруль, лодка успеет уйти, а там и вечер не за горами, ну а уж ночью река сама пронесет ее мимо постов. Лет двадцать назад, когда в машинах еще стояло радио, дело не выгорело бы, но приемники-передатчики давно повывелись. На всей Территории Городов досасывала последние остатки аккумуляторного электричества одна-единственная телерадиовышка, и радиус ее действия неуклонно сокращался с каждым годом.

— Гихор — на весла! — деловито приказал Тапра, приподнимаясь для прыжка.

Неожиданно круги фар раздвоились, и не одна — минимум две — машины замерли в нескольких метрах от берега, выплевывая на бетон черные человеческие силуэты, которые тут же выпрямлялись и выставляли вперед разнокалиберные дула.

Один, два, пять… После восьми Тапранон считать перестал.

Даже просто выиграть время — и то было проблематично.

— Ну…

«…держитесь!» — хотел, но не успел сказать он вместо прощания, когда с берега зазвучали голоса.

— Здесь?

— Нет, почудилось!..

— Должна быть лодка!

«Они знают!!!» — по коже Тапры словно прокатилась обжигающе холодная волна, и суденышко качнулось, он забыл о центровке.

— Не вижу!

Натренированное зрение воина позволяло ему различать, пусть смутно, лица патрульных.

— Они здесь! — визгливо и тонко пропищало из машины, и Тапранон почувствовал смесь облегчения (все-таки предательства не было!) и отвращения — в патрульной машине находился выродок-«слепыш».

Некогда таких мутантов уничтожали сразу после рождения. Из гуманности, не надеясь, что те выживут. Для поддержания существования «слепышей» и впрямь приходилось прилагать немало усилий. Они рождались лишенными не только зрения, но и конечностей, могли умереть от несвежей еды, от малейшего сквозняка, от резкого перепада температуры — градусов в десять — и вообще были безнадежно беспомощны. Но именно их невероятная (и во многом вредная) чувствительность ко всему переходила в принципиально новое качество, достигая уровня, очень близкого к телепатии. В честь ее и нянчились с этими уродцами. Как с ценнейшими техническими приборами, необходимыми для контроля над недовольным населением.

— Да нет тут никого! — сплюнул один из патрульных (по его одежде и манере держаться Тапра распознал командира одной из групп).

Сгусток слюны мерзкой медузкой закачался на мелких волнах.

Тапранон ошеломленно заморгал. Патрульные не могли не видеть лодку, находившуюся чуть дальше расстояния плевка! Тем не менее их взгляды бороздили водную зябь, не замечая ничего. В упор.

— Ложная тревога, — опустил дуло короткоствольного автомата (надо же — какая экзотика!) командир.

— Они тут! — противно проскрипел мутант и заткнулся, чтобы растерянно и коротко взвизгнуть через пару секунд: —…Исчезли!

— Что, глюки пошли?

— Брось, уходим…

— Это у него первая промашка…

Затопали…

Вонюче дыша бензином, машины развернулись тупыми бортами и ринулись в сгущающиеся сумерки.

— Прям мистика… — завороженно проводил их взглядом Тапранон.

— Э! — уже совсем неопределенно мыкнул съежившийся на лавке Гихор. — А?

Вздох, похожий на стон, послужил ответом. Заложник зажимал руку краем белого плаща, по которому быстро расплывалось красное пятно.

На дне лодки валялся отрубленный мизинец…