И грянул космический ливень!

Колонны воды обрушились друг на друга, превращая себя в хаос. Малиновые молнии схлестнулись, сжигая все вокруг. Гром грянул, как это может быть только в космосе, то есть абсолютно беззвучно и от этого особенно ужасно.

«Конан Дойл» выбросил тысячи защитных зонтов, едва выдерживавших потоки дождя. Пленники надели комплекты непромокаемого белья и, сбившись плотной группой возле безнадежно захлебнувшегося экрана, ждали самого худшего.

– Ну и погодка! – заметил Стойко Бруч. – В такой ливень хороший программист киберразведчика из ангара не выгонит.

Ему не ответили. С ним согласились. Лира трусила грома, но, не слыша ничего и не зная, когда надо вздрагивать и затыкать уши, дрожала не переставая, а уши просто закрыла ладонями. Дин Крыжовский настороженно прислушивался к чему-то, происходящему за обшивкой.

В дверь неслышно постучали.

– Кто там? – спросил Дин Крыжовский по инструкции. – Кого носит в такую погоду? – добавил он от себя.

В проеме двери, обливая мох струями воды, стоял Ангам Жиа-хп. Под шатром его ветвей ютилась хрупкая фигурка Литте. Астролетчики кинулись навстречу вырвавшимся из застенка товарищам. Ангама Жиа-хп внесли в помещение, и Стойко Бруч уже навалился на терзаемую вакуумным ураганом дверь, чтобы захлопнуть ее, но его неожиданно остановил Крыжовский.

– Одну минуту, – сказал он и, повернувшись к дверям, крикнул: – Идите сюда! Здесь сухо!

Никто не ответил на его зов. Вспыхнул прожектор на носу звездохода. Луч света, исчерченный частой сеткой дождя, выхватил из тьмы неколебимую в своем ожидании фигуру любителя рыбной ловли. Ниагары воды срывались с козырька фуражки, мутные потоки с ревом неслись в складках макинтоша, молнии озверело лупцевали безбоязненно поднятый ввысь конец удилища. Но ничто не могло отвлечь внимание героя от опущенной в заповедные глубины наживки. Там обитала его Рыба, а прочее было так ничтожно. Призыв капитана остался без ответа.

Стойко пожал плечами и задраил дверь. После этого все повернулись к гостям, и Литте, извиняясь, сказал:

– Простите, что мы явились столь экстравагантным способом, но в коридоре спят Анастасио Папа-Драки и Песя Вагончик. Сам я просто перешагнул бы их, но перетащить тетю Ангаму, не разбудив сторожей, мне не под силу.

– Но как вы сумели выбраться из клетки? Прутья там такие частые, что даже бабочка не протиснется. Как вы прошли? – задала вопрос Лира.

– Как ртуть! – торжествующе ответил Литте.

– Видите ли, – музыкально прозвучал голос Ангама Жиа-хп, – дело в том, что наши тела, как и все на свете, состоят из частиц, и как ни густы прутья решетки, частицы все же меньше, чем просветы между ними. Так что нет ничего удивительного, что мы прошли сквозь сетку.

– Почему же мне это никогда не удавалось? – строго спросил Крыжовский.

– А вы пробовали? К тому же ваши частицы крепче связаны друг с другом. Не забывайте, что мы не являемся истинными существами.

– А лингвист? – не удержался от подкола Стойко.

– Да будет вам известно, – снисходительно объяснил, простите, объяснила Ангам Жиа-хп, – что попугаев на свете не бывает. Подумайте сами, может ли где-нибудь обитать птица, имеющая клюв осьминога, голос человека и оперение, напоминающее клоунское одеяние? Это был бы нонсенс! Запомните, что попугаи, да и не только они, являются метасуществами. А теперь – к делу. Капитан, если это возможно, введите нас в курс событий.

Дин Крыжовский немногими словами обрисовал ситуацию и поведал, что собирается предпринять экипаж звездохода для своего избавления. Молчаливый… – вая Ангам Жиа-хп (запутавшиеся в терминологии авторы приносят извинения, что с этой минуты, принимая во внимание изменившуюся природу дуэнца, а точнее – дуэньи, они будут относиться к нему… к ней… как к женщине), Ангам Жиа-хп внимательно слушала, поникнув вершиной. Потом она сказала:

– К сожалению, ваш план неосуществим. Вы сумели открыть много свойств Гекубы, большинство которых было мне неизвестно, но многое осталось покрыто мраком. Вы не учли, что Гекуба представляет собой антропоморфную раскристаллизацию пространственного континуума. Я не могу сказать, что вызвало энтропийную флюктуацию генезисного узла, но, раз возникнув, Гекуба стремится к высшей организации, ибо она антропийна, но по своей энтропийной природе не может ее достичь. В этом заключается диалектическое противоречие: Гекубе, уничтожающей всякие организованные структуры, самой требуется организующее начало, которое Гекуба жаждет поглотить и не выпускать. Можно предположить, что ваши намерения осуществятся, но даже самое высокогуманное образование не сможет отпустить вас, и вы из плена хамского попадете в ласковый плен.

– Что же делать? – простонала Лира Офирель.

– Выход есть, – произнесла Ангам Жиа-хп. Она запнулась, собираясь с мыслями, потом решительно сказала: – Только что мной уничтожен Идин прихвостень Модест фон Брюгель!

Лира ахнула, Стойко протяжно свистнул, а Крыжовский не терпящим возражений голосом потребовал:

– Расскажите поподробнее, если это, конечно, вас не слишком затруднит.

В течение одиннадцати минут конандойловцы в волнении выслушивали отчет Ангам Жиа-хп, перебиваемый порой сбивчивыми дополнениями Литте. В заключение Ангам Жиа-хп заявила: