Пока мы обсуждали мои клыки, я пролистала большую часть альбома и дошла до разворота, на которой была семья Джейми. Моя семья. На правой, современной стороне, была изображена семья, стоящая в весеннем саду на фоне цветущей яблони. В центре композиции возвышалась гигантская фигура отца семейства. Он выглядел ни на день не старше, чем теперь, хотя фото явно было сделано более десяти лет назад. Правой рукой он нежно прижимал к себе невысокую стройную молодую женщину, которая рядом с ним казалась совсем крошечной. Волосы того же цвета, что и у меня, только прямые, большие серые глаза, изящное лицо сердечком – его я тоже унаследовала от неё. И слава богу! Мне только брутального отцовского подбородка не хватало! Левую руку женщина положила на плечо стоящего перед ними мальчика лет десяти. Тот держал на руках рыжего щенка кокер-спаниеля, который весь извивался в попытке лизнуть хозяина в щёку. На другой руке у матери сидел годовалый малыш. Ещё один мальчик, на вид немного помладше того, что со щенком, сидел у Джейми на плечах. А на его левой руке сидела пятилетняя девочка в жёлтом платье. Вся семья весело смеялась, глядя на проделки щенка.

– Какая замечательная фотография, – пробормотала я.

– Да, – подтвердил Дэн. – Мне она тоже нравится больше, хотя в тот момент было сделано и другое фото, где все смотрят в камеру. Но в этом альбоме и так слишком много официальных портретов, так что я выбрал именно этот кадр.

– Ты здесь такая очаровашка, – шепнул мне Эдвард и потёрся носом об моё ухо. – Хотя ты всегда очаровашка. И тогда, и сейчас.

– Элис была права. Она сказала, что я росла с братьями. – И я прочла под фотографией: – Джеймс и Анастасия с сыновьями Майклом, Николасом, Тайлером и дочерью Анжеликой. Анжеликой?

– Я же говорил – до семи лет мы звали тебя Энжи, – напомнил мне Джейми.

– А почему перестали?

– Потому, что ты этого потребовала. В детстве ты воспринимала имя Энжи как должное. Но в школе учительница объяснил тебе его «ангельское» происхождение. А поскольку ангельским поведением, в отличие от имени, ты никогда не отличалась, то довольно часто получала от учительницы выговоры, сопровождаемые проповедями на тему, что раз уж у тебя такое имя, то ты просто обязана ему соответствовать.

– Хотя, на мой взгляд, – перебил его Дэн, – ты была всего лишь нормальным, живым ребёнком, которому просто было скучно среди ровесников. К шести годам ты уже читала толстые книги и знала таблицу умножения до ста, а вас там учили читать по слогам и считать на пальцах. Нам бы отдать тебя сразу в третий класс, но, как говорилось раньше – мы стараемся не выделяться и не привлекать к себе внимание, если этого можно избежать.

– Ты довольно долго всё это терпела, – продолжил Джейми, – из гордости скрывая всё это от нас – мы же не сидели в твоей голове постоянно, уважали твоё право на частную жизнь. Если бы знали – конечно, осадили бы эту, с позволения сказать, «педагогиню». Но мы не знали. А ты молчала, терпела, копила всё в себе. А потом был взрыв. Сейчас уже сложно сказать, что именно послужило причиной, кажется, ты отлупила пару мальчишек, которые, наслушавшись учительницу, стали воспринимать слово «ангелочек» как нечто негативное и дразнить тебя им. В итоге – пара расквашенных носов, вызов родителей в школу, и твоя истерика на тему: «Я не ангелочек, и никому не позволено меня так называть!». Из той школы мы тебя, конечно, забрали, высказав твоей учительнице, а заодно и директору, всё, что думаем об их педагогической деятельности. Но дело уже было сделано – пришлось нам всем привыкать называть тебя вторым именем, а ты с той поры бросалась с кулаками на любого, кто имел неосторожность сравнить тебя с ангелочком.

– А мне нравилось твоё новое имя, – улыбнулся Дэн.

– Ещё бы. Его же ей в твою честь дали, как ты скромно заметил там, на поле. Но только тебя одного это и радовало.

– Анжелика Даниэлла, – задумчиво протянул Эдвард. – Энжи Дэниелс. Не так уж и сильно ты забыла своё настоящее имя, как казалось.

– Это ты о чём? – удивился Джейми.

– Имя «Энжи» придумала Эсми. Сокращённо от Энжел-Ангел. Куда же деваться, если она у нас такой ангелочек.

– Я, кстати, уже тогда решительно заявила ей, что я не ангелочек. Но на имя согласилась, оно затронуло во мне что-то, я вздрогнула и обернулась, услышав его, хотя была абсолютно уверена, что это не моё имя. Решила, что просто знала кого-то с этим именем.

– Анжеликой её окрестил уже Джаспер, когда делал Энжи документы. А фамилию она выбрала себе сама. Просто стала листать телефонный справочник и решила, что эта фамилия будет «правильной». Так что по новым документам она Анжелика Элизабет Дэниелс.

– Не Каллен?

– Нет. Мы же не знали, надолго ли она с нами. И было бы странно усыновлять такую взрослую девочку.

– А квилеты просто не знают фамилию Дэниелс. Не было случая упомянуть её. Зато они прекрасно знают, в какой семье я живу. Вот я и представлялась им Энжи Каллен. Так было проще.

– И, в конце концов, так ведь в итоге и будет, рано или поздно, – пожал плечами Эдвард.

– Лучше поздно, – проворчал Джейми.

– Со скольки лет Настя носит фамилию Кэмерон, не напомнишь? – ехидно осведомился у него Дэн.

– Ты прекрасно знаешь, что это не в счёт. Она носила эту фамилию лишь номинально. А вовсе не потому, что вышла за меня! Точнее – вышла, но не по-настоящему. Ну, то есть, по-настоящему, но не сразу. Тьфу, ты меня запутал!

– Я тебя запутал? Да ты сам запутался и остальным головы заморочил!

– Сам же всё прекрасно знаешь, так чего же цепляешься?

– Я-то знаю. Но может, и ребятишкам тоже расскажешь?

Слушая их перепалку, я разглядывала фотографии на левой стороне разворота. Джейми выглядел просто монументально на портрете, судя по костюму, начала восемнадцатого века. Но не его изображение привлекло моё внимание, а маленькая чёрно-белая фотография, не больше половины моей ладони, примостившаяся рядом. На ней был изображён худенький, измождённый до полупрозрачности ребёнок с короткоостриженными светлыми волосами и огромными серыми глазищами в пол-лица, под которыми разливались не менее огромные синяки. Тоненькая шейка торчала из слишком широкого ворота белой рубашки, под воротником был повязан галстук, похожий на тот, что носят скауты. Ниже было написано: «Настя 10 лет». Господи, этот ребёнок выглядел лет на шесть, не старше, к тому же было непонятно, как в таком хрупком тельце до сих пор теплилась жизнь? Я перевела взгляд на семейную фотографию. Да, рядом с Джейми она выглядит крошечной, но, учитывая его габариты, у моей мамы – вот я и назвала её так, впервые, пусть и мысленно, но я это признала, – вполне обычный, средний рост. И она выглядит абсолютно здоровой, румяной, весёлой. Стройной, но совсем не хрупкой. Так что же с ней случилось в детстве, в каком концлагере она побывала, чтобы так ужасно выглядеть?