Я посмотрел в решетчатое окно и безразлично сказал:

– Мне кажется, что кто-то из нас полный идиот…

Разгоряченная красавица по инерции обозвала меня вялой амебой. Я не обратил на ее замечание ни малейшего внимания. Гостья наконец поняла, что речь зашла о серьезных вещах и замолчала.

Я продолжил:

– … И этот идиот совсем не я, – следующую струйку дыма я выпустил в сторону адвоката. – Скажите, пожалуйста, насколько я понимаю, вы в данный момент беззастенчиво используете свое родственное положение со следователем?

– Это совсем так. Хотя, конечно…

– А в том, что вы с ней близнецы я, надеюсь, не ошибаюсь? – перебил я. – Кстати, как вас зовут?

– Надежда Петровна.

– Шарковская?

Женщина чуть заметно кивнула, поджала губы и отвернулась.

– Все ясно, – я уже не мог сдержать улыбки. – Кстати, кто нанял вас защищать мои интересы? Мой друг, биржевик-неудачник, как я понимаю, в данный момент тоже сидит на нарах.

– Меня попросила ваша жена, – Надежда Петровна чуть покраснела.

Она явно врала.

– И благодаря чьей рекомендации?

– Она посоветовалась с женой вашего друга. Им обеим понравилось, как я вела ваше прошлое дело.

– О, вы были просто великолепны!

– Спасибо, а теперь не могли бы вы…

Я показал на дверь и строго сказал:

– Иди отсюда! И учти, если вздумаешь прийти еще раз, я тебя выгоню.

– Мы уже на «ты»? – делано удивилась адвокат. – Ладно, я не возражаю. А теперь я расскажу вам всю правду. Вчера вечером мне позвонила моя сестра Светка и сама предложила вести твое дело. Только потом я поехала к твоей жене.

Я насторожился. Скорость созревания довольно любопытной интриги могла смело соперничать со скоростью перепуганного страуса.

– А почему сестричка-следователь обратилась именно к тебе?

Надежда молча вытащила из пачки сигарету и прикурила. Я успел заметить, что огонек спички нервно подрагивает.

– Понимаешь… в чем дело… – медленно начала она, пыхнув дымом, – только не волнуйся, хорошо? Дело в том, что совсем недавно я отбила у своей сестрички мужа.

Смех, а тем более грубый мужской хохот, был явно не уместен в такой ситуации. Я искренне не хотел, что бы эта темпераментная и красивая женщина задушила меня в камере своим шарфиком.

– Может быть, этот муж просто перепутал тебя с сестрой? – осторожно спросил я. – Вы очень, почти парадоксально похожи. Впрочем, рассказывай дальше.

– Дальше начинается сугубо женское выяснение отношений, – продолжила Надежда. – Моя сестра поклялась, что отныне будет делать все возможное для того, что бы все мои клиенты отправились за решетку на возможно больший срок…

– У твоей сестрички Светки извращенное понятие об офицерской чести, – не выдержал я.

– … А я в свою очередь заявила ей, что даже если мой клиент будет обвинен в попытке покушения на мою честь, он сядет в тюрьму на минимальный срок, если сядет вообще!

Со стороны подобная дуэль женских самолюбий могла бы выглядеть довольно занимательно. Но я, пусть и невольно, был участвующей в деле стороной, а Надежда была довольно искренна в своем желании ввязаться в любую, пусть даже самую жестокую схватку хоть сию минуту.

– Интересно, сколько сексуальных маньяков оправдали в суде ты? – спросил я. – И сколько честных людей расстреляла "при попытке к бегству" твоя сестричка?

– Ни одного. Ты первый человек, на котором столкнулись наши интересы.

Я подавился табачным дымом.

– Я просто счастлив, – пробормотал я. – Кстати, неужели меня считают настолько опасным, что бросили в одиночку? Или следствие боится, что мне удастся растлить пару-тройку убийц или гомосексуалистов-насильников?

– Отдел журналистских преступлений только что создан. Ты – первая ласточка в этой клетке, – пошутила адвокат. – Но, откровенно говоря, я тебе не завидую. Светлана – страшный человек. А теперь, давай все-таки перейдем к делу и…

– Подожди, – оборвал я. – А если ты оставишь меня в покое, может быть, тогда и твоя сестра перестанет считать меня достойной добычей?

– Нет, она доведет свое дело до конца, – убеждено ответила адвокат. – Хотя бы из принципа. Кстати, есть еще одно не маловажное обстоятельство, твоя статья получила большой общественный резонанс. Многие возмущены этой провокационной выходкой. Прокурор города хочет сделать процесс над тобой и твоим другом показательным.

– Прокурору что, тоже пришлось ломать свою дачу?

– Нет, но… В общем, он сильно испугался. Дачи пришлось ломать трем его очень близким родственникам. Такое трудно простить. Ты понимаешь это?