Через месяц после родов, вторую супругу наследника престола Хада найдут мёртвой в собственной бронзовой ванне.

По официальной версии — случайно утопшей по неосторожности, по слухам от всё той же говорливой обслуги: живьём обваренной и со слезшей с лица кожей…

Вновь вскоре была очередная, третья свадьба Хада, на этот раз на бедной баронессе из родных имперских земель. Снова появился очередной наследник у Хада, ему везло с мальчиками наследниками — этот малыш станет правителем в северной Гардане.

Его мать, провинциальную баронессу до замужества, отец убьёт неожиданно для всех, прямо на пиру: выпив лишнего и громко хохоча, Хад схватит рогатину и с криком «А вот и брюхатая чертовка медведица» — насадит на неё, вновь беременную, свою третью супругу. Привселюдно.

Император был в шоке и после суда имперских рыцарей, собственноручно отстранил от наследования сына и заявил что будет готовить именно внуков, к правлению им основанной державы. Хад же, по словам монарха, мог привести на престоле лишь к массовым бунтам и прекращению династии, ибо был безумцем, к тому же буйным — чьи чудачества уже не могли остановить никакие опытные советники, сколько ни ставь их при нём в помощь.

Хада отправили под арест в далёкий горный замок и фактически навечно заперли там. Ему регулярно покупали рабынь для развлечений, но запретили видеться со свободными женщинами, тем более из знатных родов.

Император боялся что кто-нибудь, из знатных мечтательных дурочек или наоборот, циничных стервочек — «понесёт» от Хада плод и тогда, в дальнейшем, будет прецедент для гражданской войны, а посему все благородные дамы посылались комендантом замка далеко и крайне невежливо, сколь яростно они не стремились получить «каплю крови императора», в свой род.

Каждый год, десяток рабынь с изрезанными лицами или пытошными искалеченными телами — хоронили при кладбище замка и это место получило название, у сторожей знатного преступника: «гарема Хада».

Сыновья несостоявшегося наследника империи, лет до тринадцати — жили при деде императоре, а потом отправлялись им в крупнейшие из завоёванных империей королевств, имея в свите опытных советников, как из имперских учёных и чиновников, так и из местных представителей новых королевских земель, где им предстояло править.

Они приезжали туда в одеждах характерных для захваченных королевств и по требованию деда — учили языки своих подданных, что бы могли хотя бы иногда, на больших имперских мероприятиях, показать уважение империи к местным провинциальным традициям.

Дезидерий словно очнулся от воспоминаний и вновь посмотрел на Магинария Имерия, потом нервно спросил: «Ладно Хад, он хоть и отстранён, но теоретически имеет тоже право… Но Изабо?! — не представляю!»

Умерший император был счастлив как строитель государства, ставшего при нём невероятно могучей империей и крайне несчастлив в семье: сын оказался пьяницей и полоумным подонком, дочь же, милая и добрая в детстве Изабелла-Изабо, сошла с ума прямо во время своей свадьбы.

Она была с детства безумно влюблена в принца из островного государства, который был специально приглашён для неё отцом, вместо иного кандидата, которого ранее выбрал сам император.

Решив потакать дочери хоть в этом, раз сын «чудил» — император провёл шикарнейшую свадьбу, на которой жених, иностранный принц, умудрился не только изменить невесте с одной из её фрейлин, так и ещё глупейшим образом попасться за этим занятием на глаза самой невесте.

Далее, видимо в припадке отчаяния, не иначе — принц жених смог проткнуть фрейлину любовницу кинжалом и заявить нелепость: что не переспал с ней, а лишь оборонялся от её внезапной атаки, когда прилёг отдохнуть на ложе…

Изабелла билась в припадках, будучи с детства ранимой и изнеженной девочкой, воспитанной на рассказах приставленных к ней матрон и во множестве читаемых ею романах, и император отец, решив проучить всех кто посмеет обидеть его дитя — приказал в тот же день привязать заморского принца к четвёрке лошадей и дать им кнута. Лошади были направлены в разные стороны…

Легче не стало никому: принца разорвали привселюдно, при свидетелях и с его родных земель вскоре началась тотальная морская блокада флотом северных островов империи и голод, на отдельных, из данных блокированных островах.

Соседи империи испугались столь бесчеловечного поступка, а дочь императора, его младший ребёнок, Изабо, что по требованию разгневанного родителя присутствовала на казни неверного жениха иностранца — на этом же мероприятии и лишилась чувств.

Когда её привели в себя — она уже заикалась и наотрез отказалась подходить к отцу или смотреть ему в глаза.

Вскоре начала регулярно биться в припадках и даже попыталась заколоть отца крохотным столовым тризубом.

Когда трёхлетнее заточение в замке и лечение всеми доступными лекарями не помогло, император отправил Изабо в удалённый женский храм, где она и проводила свои дни в молитвах Солнцу и прогулках в саду, среди обожаемых ею птиц.