Грохнула задвижка, квадратное окошко в дверной створке открылось, на меня взглянуло что-то темное. Вроде лицо, а вроде и нет. Из окошка пахнуло тленом. Я улыбнулся шире, стараясь не перебарщивать с оскалом.

– Крутован часто жарит вкусные пирожки, не принес ли ты их с собой для Затхлика? И не поредела ли красная борода Крутована?

– Борода у него седая – ответил я – И жарит он блины, а не пирожки. На солнечной сковородке. В его камеру ведет длинный и узкий лестничный пролет. Внутри очень много зеркал, установленных на стенах в таком порядке, чтобы отражать и фокусировать лучи в одной точке.

– Верно! – куда более радостно ответил голос – Затхлик – это я. И друг Крутована – мой друг. Как твое имя, незнакомец?

– Шмыг! Меня зовут Шмыг.

– Я буду рад принять тебя в гости и угостить вкусным чаем по собственному рецепту. Но прежде чем я открою дверь – скажи, что сталось с мерзким крысиным гнездом?

– Крысы убиты, гнездо уничтожено – улыбнулся я устало, вытирая грязную щеку столь же грязной рукой.

– Слава Засухе! – обрадованно проворчал Затхлик – Заходи же! Заходи в гости!

Загремел засов, дверь скрипнула и подалась внутрь, открывая темный проход. Запах тлена стал куда сильнее. Одновременно с этим мне в лицо ударил теплый поток сухого воздуха. Странное сочетание ощущений и запахов. Вспыхнул яркий огонек. Моргнув, я взглянул на осветившееся пространство. Поразительно…. Больше всего комната была похожа на кабинет ученого мужа.

Однако ученый муж находился за гранью нищеты и поэтому пытался компенсировать нехватку рабочих материалов и приборов всем тем, что под руку попадется. Разглядывать можно было очень долго, но вещей было столько, что на их осмотр уйдет слишком много времени.

Квадратная комната с каменными стенами. Посередине большой и каменный же стол. Рядом каменная лавка. В каждой стене длинные и глубокие ниши. В стене напротив двери видна узкая продольная щель забранная решеткой – оттуда исходит поток сухого и теплого воздуха, прогревающего и просушивающего всю небольшую комнату.

Хлам…. Хлам…. Хлам….

Хлама здесь просто немеряно. Повсюду коробки, рулоны, груды старых костей, дощечки, ветки, банки с разноцветными шариками и прочим и прочим и прочим.

Один только микроскоп чего стоит – если я правильно понял назначение старой винной бутылки установленной горлышком вверх на самодельном штативе. Снизу шел еще целый ряд и бутылочных донышек выстроенных словно линзы. Под самодельным микроскопом лежал крысиный череп. Это его рассматривал владелец дома сего? Рядышком кипа желтых обрывков бумаги исчерканных каракулями.

Хозяин привлек к себе внимание скромным покашливанием и, спохватившись, я перевел взгляд на него.

Когда-то он наверняка был высоким и широкоплечим представительным мужчиной. Возможно даже с солидным животиком и парой дополнительных подбородков. Когда-то. В те годы, когда возводились пирамиды. И, наверное, в те же времена над стоящим передом мной мужчиной добросовестно потрудились профессионалы своего дела.

Они избавили его тело от мозга. Извлекли внутренности. Помариновали тело в щелочном растворе. Зашили все ненужные отверстия. Затем подсушили бедолагу на легком ветерке в тенечке. И под конец удивительной процедуры обмотали его с ног до головы десятками метров широких полотняных бинтов.

Мумия.

Господин Затхлик, старый друг Крутована Сказочника, был самой настоящей мумией.

Передо мной стояла нежить – ведь он нежить? – поправляющая сползающий на левую глазницу рваный бинт и старательно пытаясь улыбнуться.

– Присаживайтесь, добрый Шмыг – проскрипел Затхлик, указывая перебинтованной рукой на скамью – Я угощу вас чаем! Хорошим крепким чаем! Вы избавили меня от мерз-зких крыс обосновавшихся перед дверью. А что я могу сделать с крысами? Ничего! Они вмиг растащат меня на кусочки и сожрут! А дорогие моему сердцу бинты пустят на обустройство спален для своих крысячьих деток…. Нет, я не против того, чтобы дети жили в тепле и уюте! Но не такой же ценой!

Я молча уселся на краешек заваленной вещами скамьи, держа руки на виду. Разговаривать с самой настоящей мумией было жутковато. И почему-то все время крутилось в голове «а у него нету мозгов, а у него нету мозгов». Глупо, конечно. У него много органов отсутствует. И где находится часть из них я знаю – напротив меня стояло ровно четыре керамических горшочка странной формы.

Канопа – таково их название. И внутри этих горшочков бултыхаются органы Затхлика – ну, если судить, опираясь на мои познания в истории.

Пока я боязливо размышлял, Затхлик закрыл дверь, запер ее на засов, затем запер и окошко на щеколду. После чего принялся хлопотать возле крохотного очажка расположенного в углу – довольно основательное сооружение из камней и грязи, сверху решетка для котелка или сковороды, а еще выше сипящая щель в стене – и, похоже, она втягивает в себя воздух и дым заодно. Удобно устроился Затхлик, ничего не скажешь – у него здесь и кондиционирование и вытяжка в наличии.