Мы постучались в дверь и ее сразу же открыл Квиджид-мужчина средних лет. Квиджидов отличало от всех сильно выраженные черты лица. Они все до единого имели густые брови и ресницы. Слишком густые, чтобы просто перепутать их с генетически "одаренными". На земле такие качества сейчас в моде.

А еще у них были длинные худые пальцы. Наверное, именно это позволяло им очень быстро справляться с делами по хозяйству, хотя вряд ли только это.

Я поздоровалась с обоими, и Квиджид-мужчина сразу вздрогнул. Наверное, он не привык, когда на него обращают внимание, но мне не хотелось быть схожей с другими, которые видели в них только прислуг.

– Валентайн!
– Начал Огастес присев на кресло, стоявшее напротив стола старейшины. Я же предпочла оставаться стоя. Старик отвернулся от окна и присел по ту сторону стола крепко сжимая чашу с каким-то напитком.

– Я узнавал.
– Промямлил тот.
– И я ничем не смогу помочь, даже если очень этого захочу.
– Заключил он. А я думала, что все пройдет более гладко. Лицо Огастеса стало мрачным.

– Но хоть что-то мы сможем предпринять?
– Не хотел верить он, но чему именно мне было неизвестно. Ведь никто по сей день не удосужился меня известить, ведь речь шла не о ком-то там, а обо мне.

Но не смотря на острое любопытство, что пожирало меня изнутри, задавать вопросы сейчас мне не хотелось. Рот сам закрылся на замок, как будто на него наложили обет молчания. Огастес озадаченно взглянул на меня и потом снова на Валентайна.

– Фелисити, девочка.
– Произнес тот.
– Я бы рад был тебе помочь, но увы.

– О чем Вы?
– Не удержалась я переборов немоту.

– Огастес попросил меня найти способ вернуть тебе твою память.
– Он сделал паузу тщательно подбирая слова.
– Я спрашивал у тех, кто практиковал подобную магию, но они сказали, что ты прожила слишком...

– Много человеческих жизней.
– Перебила его я поторапливая поскорее приступить к той части разговора, которую еще не знала. Ведь они постоянно говорили о моей памяти и о том, как бы ее вернуть и только.

– В общем то что ты не умерла там с первого раза само по себе странно. И никто не сталкивался с такими случаями. Они сказали, что "возвратившиеся" из мира людей, чаще всего погибали после возврата памяти, что уж тут говорить о тебе.
– Он допил содержимое чаши и поставил ее на стол. Лицо Огастеса стало темнее тучи. Он снова посмотрел на меня, и я ощутила тоску и боль в его сердце. И почему интересно я чувствую то, что чувствуют другие? Хотя нет, я чувствую далеко не всех. Наверное, с этим лучше смириться или отложить до выяснения более важных обстоятельств.

– Память никогда не вернется к ней, Огастес.
– Сказал он.
– А если ты решишь заново просветить ее, сто раз подумай, - Старейшина встал изо стола, чтобы проводить нас.
– Стоит ли это делать.

Мы вышли из дворца старейшины. Интересно почему мне нельзя ничего о себе узнавать, если уж мне не суждено самой все вспомнить. Хотя я прекрасно понимаю знать и помнить - не одно и тоже. Ну и каким же я здесь была бедокуром, что все так стараются оградить себя от меня и шарахаются по углам, когда мы с Огастесом идем по улице.

Наверное, кучу дел я здесь наворотила.

***

– Куда теперь?
– Лениво спросила я, понимая, что дальше дело не пойдет.

– Не знаю.
– Холодно ответил Огастес. Я не прощу его, если он решил оставить меня здесь совсем одну. Все ничего, но ведь меня как огня боятся! Да и я не в курсе здешних обычаев, вдруг еще чего натворю.

– Не оставляй меня.
– Сказала я ему таким жалобным голосом, что сама не ожидала от себя слышать. На мгновение он остановился, его лицо стало каменным. Он что-то вспоминал, но что оставалось загадкой.

– Я не оставлю тебя... Даже, если умру.
– Произнес он и во мне разлилось теплым светом, что-то родное и такое нежное. Я удивилась и тоже затормозила. Как будто в моей голове проявлялась какая-то картина, но хоть убей я не могла ее уловить, чтобы сложить кусочки этой мозаики. Огастес с надеждой и предостережением смотрел на меня. Я посмотрела на него и упустив последнюю ниточку воспоминаний, решила не питать в нем ложных надежд.

– Вот и отлично.
– Сказала я, возобновив свой привычный немного наглый тембр. Он улыбнулся, впервые за сегодня.

***

Я сижу на краю скромной, ветхой кроватки, а Квиджид-мальчик прибирается в комнате. Я пыталась с ним поговорить, но он абсолютно не сговорчив.

Стало скучно, и я решила обследовать дом, в котором мы остановились. По человеческим меркам это было что-то вроде гостиницы, но здесь это называлось "Приют". Хотя это почти одно и тоже, но многие местные даже не знают, что такое "Отель" и вряд ли вообще бывали в мире людей.

– Добрый день!
– Мило поприветствовала меня старушка, которая была здесь, по-моему, хозяйкой. Ее отношение ко мне было абсолютно обычным. Хоть она иногда и посматривала на меня, но я делала вид, что не замечаю. По ее виду было заметно, что она хотела что-то спросить.