Яков Платонович вдруг расслышал едва различимое сожаление в голосе человека, сидящего напротив. Едва ли он сам отдавал себе в этом отчёт.

– Возможно, вы и правы, сэр. Но моя линза давно уже треснула, а механизм полон песка. И знаете – я не жалею об этом!

– Да, - подтвердил Сигерсон. – Миссис Штольман – удивительная женщина!

– Вы даже не представляете, насколько, - улыбнулся Яков.

========== Эпилог ==========

– Ой, дядя, какой же ты смешной!
– Анна не удержалась и прыснула.

Всё утро Карим трудился, превращая Петра Ивановича в коренного жителя Ладакха. Результат был перед глазами. Смеяться хотелось до слёз.

Суконный кафтан был велик и торчал коробом, даром что подпоясан ремнём с серебряными насечками, с которого свисал внушительный нож-кукри. Дядюшка этому очень радовался и говорил, что наконец-то чувствует себя вооружённым. Валенки на ногах приводили на память затонских дворников. Но забавнее всего было то, что творилось у него на голове. Из-под тибетской шапки с треугольными ушами свешивались две чёрные косы, старательно сплетённые из конского волоса и украшенные красными ленточками.

– Керемет бабай! – радостно подытожил киргиз, сотворив это чудо. И сам засмеялся.

Петр Иванович сощурился, пытаясь изобразить характерный разрез глаз жителей этой местности.

– Аннет, скажи - похож?

– Похожи, Пётр Иваныч, но это едва ли пригодится, - сказал Штольман, входя в комнату, где осуществлялось превращение.

Он тоже прилагал явственные усилия, чтобы сдерживать улыбку. Потом просто протянул Миронову очки, затянутые сеткой из конского волоса. Без этих очков в слепящих снегах Гималаев можно было заработать серьёзную болезнь глаз, а то и вовсе ослепнуть.

– А жаль! – без малейшего сожаления произнёс дядюшка. – Я так старался.

***

Караван уходил из Леха через день после памятных событий в ущелье у пещерного храма. Покидая место бойни, они тщательно спрятали тела и уничтожили все следы перестрелки.

Прощаясь, Яков спросил у Сигерсона:

– Можем ли мы чем-то вам помочь?

Анна это предложение от всей души одобряла. Этот человек, с которым их случайно свела судьба, вызывал у неё безотчётную симпатию.

Английский сыщик раскурил свою неизменную трубку и задумался:

– Едва ли, господа. Вы и так мне уже помогли. Впрочем, если бы вы согласились доставить письмо…

– Письмо? – переспросил Штольман.

– Письмо для моего брата. Просто довезти до того места, откуда оно гарантированно уйдёт в Англию. Это очень помогло бы мне. Ведь резидент в Лехе дружен с полковником Мораном. Мне нужно как-то убрать его со своей дороги.

Анна испуганно расширила глаза. Сыщик едва не рассмеялся, видя её испуг. Кажется, ему, как и Штольману, нравилось её интриговать.

– О, нет! Никакой уголовщины. Просто его переведут в другое место, где он не сможет мешать мне.

– И ваш брат это может устроить?

– Именно.

Яков Платоныч с Петром Иванычем обменялись многозначительными взглядами.

– Пишите ваше письмо, - сказал Штольман после краткого раздумья.

Англичанин только кивнул, потом отошёл в сторону и набросал несколько строчек карандашом на листке из блокнота. Адрес он надписал на обороте.

Анна подумала, что этому человеку и впрямь совершенно некому довериться, раз он вынужден передавать письмо через случайно встреченных русских. Он совсем один. Таким же одиноким мог быть Яков, если бы она той зимой не успела его перехватить. Как это… грустно!

– Берегите себя! – вдруг сердечно пожелала она. – У вас всё получится. Вы победите своих врагов. Жаль, что мы об этом никогда не узнаем.

Сыщик, кажется, растаял от такой искренней заботы.

– Если всё закончится хорошо, то, возможно, вы прочтёте о моих приключениях в «Стрэнд мэгэзин».

– Вы пишете? – обрадовалась Анна.

– Я – нет. А вот мой друг грешен. Прощайте, господа!

***

Паломничий караван был длинный и растянулся на весь склон. По мере того, как Лех скрывался из виду, напряжение потихоньку отпускало. Пока англичане разберутся, куда они пропали, отыскать их следы станет совсем уже непросто.

Дорога шли низиной, вдоль русла высохшей реки. Кажется, где-то в верховьях эту реку перегородило обвалом, и теперь она протекала в другом месте. А русло превратилось в горную дорогу.

Пользуясь возможностью, Мироновы ехали рядом и тихо беседовали.

– Дядя, как же я рада тебя видеть! Ты так быстро пропал тогда. Мне тебя страшно не хватало!

– Извини, Аннет! Обстоятельства непреодолимой силы.

– Знаю я твои обстоятельства, - усмехнулась Анна. – От тёти Липы ты сбежал. А меня бросил ей на съедение.