– Правильное решение.

– И мне так кажется. Лечение было настолько эффективным, что профессор не только пришел в себя, но и, удивив нас, женился.

– Вас это обрадовало или насторожило?

Ученый пожевал губами и уставился на ответчицу. Та ласково улыбнулась ему в ответ. Мужчина сбился с мысли.

– Я… понимаю его. – Он облизнул губы.

«К сожалению, так ответит любой здоровый мужчина, – досадливо заметила про себя судья. – Даже мой собственный муж. Хотя вряд ли он рискнет сказать мне об этом вслух»…

– Определенно, профессор Каменев свихнулся на склоне лет! – безапелляционно заявила очередная сердитая свидетельница.

– Почему вы так решили? – оживилась адвокат.

– Я беседовала с ним, пытаясь отговорить от опрометчивого шага, – заговорщицки улыбнулась дама. – Я приводила сотню доводов, доказывая, что за птица его милая невеста. Я стыдила его, заставляя вспомнить о дочери. Я заклинала его памятью покойной жены. Я умоляла его не выставлять себя на посмешище.

– Ну, и…

– Ответом мне был идиотски счастливый взгляд!

«Опять не то! – вздохнула судья. – О чем, черт побери, думает адвокат?»

– Были ли странности в его поведении? Может быть, провалы в памяти? Он заговаривался? Совершал необъяснимые поступки?

– Да! Разумеется, да!

– Ну, так говорите! – не выдержала судья.

– Так я уже все сказала, – удивилась свидетельница. – Он женился на молоденькой женщине. Разве это объяснимый поступок для пожилого, достойного мужчины? Он забыл о жене и дочери. Разве это не провалы в памяти? А заявить то, что он сказал мне перед свадьбой, это, определенно, бред сумасшедшего.

– А что он вам сказал перед свадьбой? – устало поинтересовалась судья. Надежда умирала последней.

Свидетельница взмахнула руками, как на театральной сцене.

– «Оставьте меня в покое. Я ее люблю!» – прокричала она в зал.

Занавес упал…

После истеричных теток, доводы которых исчерпывались бесконечными восклицаниями, появление нотариуса в зале заседаний принесло с собой свежую струю воздуха.

– Я был знаком с супругами Каменевыми, но в большей степени с Наиной, – говорил мужчина в сером мешковатом костюме. – Муж был эдаким книжным червем. Все время проводил либо в своем кабинете, либо в лаборатории.

– Кто же решал все практические вопросы?

– Конечно, Наина. Профессор Каменев вряд ли знал размер собственной зарплаты, хотя, как мне известно, получал он неплохие деньги. – Нотариус казался очень осведомленным. – Константин Константинович был известным ученым в области физики, автором многих изобретений. Его научные труды перевели на многие языки мира. Но проблемы реальной жизни его беспокоили мало. Всем занималась Наина. Она обустраивала квартиру и дачу, делала ремонт, вбивала гвозди, копала огород, закатывала огурцы на зиму.

– Скажите, а после смерти Наины осталось завещание?

– Да, – печально констатировал нотариус. – Наина все имущество оставила супругу. В этом не было необходимости. Я говорил ей. Ведь единственными ее наследниками могли быть только муж и дочка. Но эта женщина была иногда чертовски упряма. «Я хочу, чтобы все было оформлено документально, на бумаге, – говорила она. – Мало ли что». – «А как же дочь?» – спрашивал я. «Кристина получит все после смерти отца. Не думаешь же ты, что Костя обидит собственную дочь?» – «Да, но…» – «Никаких «но», – смеялась она. – Вообще я собираюсь прожить сто лет. Бьюсь об заклад, это мне придется хоронить профессора. Я просто не могу его оставить на этом свете. Он беспомощнее ребенка. Завещание мне нужно так, для спокойствия». Она умерла через год от сердечного приступа.

«Как трагично, – подумала судья. – Знала бы бедная Наина, чем обернется для ее дочери подобная забота».

– Как же получилось, что профессор оставил такое странное завещание? – продолжила допрос Дубровская.

Нотариус развел руками:

– Признаться, я был немало удивлен, когда господин Каменев явился ко мне. Понятно, что это было уже после смерти Наины. «Я хочу оставить завещание», – сказал он. Я был поражен, поскольку думал, что он даже не знает такого понятия. Как вы понимаете, оно не имеет отношения к физике, а все то, что находилось за пределами лаборатории Каменева и не исчислялось формулами, не имело для него никакого смысла…

– Продолжайте.

– Я сказал ему примерно то же самое, что некогда Наине. «У вас только одна наследница. Возвращайтесь домой, профессор, к своим электронным частицам. Кристина и так все получит сполна». Тогда он меня и огорошил известием о своей новой женитьбе. «Я хочу все оставить жене», – сказал он наконец, вызвав у меня состояние, близкое к шоку. «Вы в своем уме, профессор? – вскричал я. – Вы оставляете свою дочь голой и босой». – «Ничего подобного, – бормотал ученый. – Я оставляю Кристине мать, которая будет о ней заботиться».