Приступая к аналитике фундаментального стремления, начиная разбираться в его домостроительстве, необходимо, прежде всего, до конца осознать всю запредельность, премирность его задания, его замаха, необходимо полностью ощутить весь его радикальный, максималистский пафос. Ведь «стремление» есть стремление, тяга к онтологической трансформации, ни более и ни менее То, к чему оно направляется, что служит его финальною целью, есть актуальное npeтворeниe человека, здешней реальности в иной онтологический горизонт, иной род бытия. С учетом же всей специфичности, всего масштаба этой ни с чем не сравнимой цели у нас в первую очередь возникает вопрос о ее достижимости. Достигает ли фундаментальное стремление своей цели? Приводит ли оно вообще к каким-либо результатам, что удается и что, быть может, не удается ому? Это — необходимые отправные вопросы синергийной аналитики.

Согласно основному выводу, полученному нами, фундаментальнее стремление способно приводить к энергийному соединению человека и Личности, когда энергии человека соединяются с энергией Личности, сливаются с ней в одном общем действии, одном онтологическом акте. Очевидным образом это соединение энергий есть определенный род реального соприкосновения, контакта человека и Личности, а тем самым и определенный род приобщения человека к порядку личного бытия, вхождения его в этот искомый порядок, пускай лишь своими энергиями. Таким образом, цель фундаментального стремления оказывается в определенном смысле достижимой. Однако, с другой стороны, эта самая цель, как только что мы подчеркивали, требует актуального преодоления здешнего бытия с его коренным предикатом конечности, ею предполагается, самым настоящим образом, «новое небо и новая земля» и, главное, новый человек, — а ведь такого подлинно апокалиптического превращения здешнего бытия отнюдь не совершается в пределах земного пути человека, в пределах наличной истории. Различие и отстояние обоих бытийных планов сохраняются неизменными. Следовательно, «стремление» не достигает своей конечной цели, не может завершиться, «исполниться». Человек вечно пребывает «стремящимся», «питающим стремление» — и никогда не достигает цели, предмета, «исполнения» этого своего фундаментального стремления.

Противоречие, к которому мы пришли, немало помогает нам углубиться в природу энергийного соединения, выявить присущее ему парадоксальное сочетание присутствия и запредельности, доступности и недосягаемости. Прежде всего, мы можем удостовериться, что оно не рождено простой неточностью рассуждения, и никакой из двух противоположных выводов нельзя отвергнуть, посчитав произвольным или неосновательным. Отсутствие достижения цели фундаментального стремления явствует уже из того, что «стремление» постоянно воспроизводится, постоянно остается стремлением — тогда как по достижении своей цели оно должно было бы попросту прекратиться. Но и наличие достижения усматривается не с меньшею несомненностью. Во–первых, можно заметить, что самое наличие стремления, самый факт его, уже заключает в себе некоторую форму связи стремящегося с предметом свое

го стремления, некий род их контакта, их соприкосновения, а тем самым также и некую зачаточную, начальную форму достижения цели, достижения стремящимся своего предмета. (На это общее соображение мы и опирались неявно, когда приходили к выводу о существовании энергийного соединения человека и Личности.) Во всяком подлинном стремлении присутствует и элемент достижения, некий начаток или прообраз его. Этот начаток может вырасти до полноты соединения стремящегося со своим предметом, и тогда стремление, «исполнившись", прекратится; однако априори этого может и не произойти, и стремление будет воспроизводиться, продолжаться, так и не исполняясь до конца, не преодолевая полностью отстояния стремящегося от своего предмета. Независимо от этой аргументации можно указать на то, что достижение реального соприкосновения и (энергийного) соединения человека с иным горизонтом бытия есть опытный факт, и даже более того — не рядовой опытный факт, а самая сердцевина, краеугольный камень всей обширной области религиозной, мистической жизни человека.

Итак, приходится заключить, что в фундаментальном стремлении человек действительно испытывает соединение с Личностью, по вместе с тем и не перестает быть собою, здешне–теперешним бытием. Тут обнаруживается такой специфический и парадоксальный образ связи двух горизонтов бытия, который одновременно предполагает и актуальное соприкосновение этих горизонтов, и сохранение их различия, их взаимного отстояния. Или иначе: достигается такое соприкосновение двух разнородных порядков бытия, которое, тем не менее, не предполагает ни актуального их слияния, ни постепенного изменения и перехода одного порядка в другой. Данный род соединения двух бытийных горизонтов мы будем называть экстатическим соединением. Его парадоксальный характер не позволяет дать его законченного описания в непротиворечивых терминах. Действительно, два онтологических порядка могут быть либо всецело разделенными, либо всецело совпадающими; соответственно, если речь идет о связи, соединении двух различных порядков, мы можем представить только одно: переход, превращение одного порядка в другой, смену их всецелой инаковости — всецелым совпадением. Но в нашем случае налицо нечто совсем иное. Из двух заведомо различных горизонтов бытия, связанных «энергийно–экстати ческой» связью, один стремится к другому и достигает его (коль скоро энергии того и другого соединяются, делаются неразличимыми), но в то же время не перестает быть собой, остается тем же бытийным порядком. Природу такого акта возможно передать лишь с помощью условных, интуитивно–образных представлений: в максимальной напряженности «стремления», в некоем предельном усилии здешнее бытие словно «на миг касается» Личного бытия, «урывком улучает» его, чтобы в тот же миг «вернуться к действительности», в свой прежний бытийный горизонт, — так что для поддержания, воспроизведения энергийного соединения будет необходимо тут же заново, как бы сначала, повторить это предельное усилие, эту максимальную напряженность.

Таким образом, наш новый предикат экстатичности приводит к тому, что энергийное соединение осуществляется как бы в виде цепочки, последовательности отдельных, самостоятельных, каждомоментных экстатических актов. Природе его присуща дискретность, разрывность, и это, в свою очередь, влечет за собой ряд немаловажных особенностей. Прежде всего, коль скоро энергийное соединение складывается из взаимно независимых, несвязанных между собой элементарных экстатических актов, соединенность энергий человека и Личности не обеспечивает собственного продолжения, сохранения; она не может быть закрепленной, достигнутой необратимо и окончательно. Всякий элементарный экстатический акт является отдельным от всех других и должен достигаться, осуществляться сам по себе, независимо от других. Рассмотрим, какие новые черты привносятся этим обстоятельством в картину энергийной связи. Возникает, прежде всего, вопрос: существует ли возможность обрыва цепочки «элементарных экстатических актов»? Если был достигнут некий данный элементарный акт — непременно ли будет достигнут и очередной, следующий за ним? Или еще иначе: если экстатическая связь человека и Личности оказалась достигнутой в какой-то момент — будет ли она поддерживаться и далее? — Для ответа необходимо вновь обратиться к подробному наблюдению механизма фундаментального стремления.

Как уже описывалось, осуществлению фундаментального стремления человека служит особая энергия, «синергия», первая задача которой — всецело подчинить человека «стремлению», сделать «стремление» всенроникающим, всеохватным, глобальным. Все энергии, все силы и способности человека требуется каким-то образом вовлечь в «стремление», сообразовать и согласовать с ним. (Всякую анергию, которая так вобрана, включена в икономию фундаментального стремления, мы будем называть «синергирующей».) Очевидно, что при этом совершается полное переустррйство человека, в своеобразный «строй всецелой охваченности фундаментальным стремлением» — «синергийный строй», как мы будем говорить. Понятно, далее, что, когда такой строй достигнут, когда все энергии служат стремлению человека к Личности, участвуют в этом стремлении, они, тем самым, соработничают притягивающей человека энергии Личности, действуют совместно с ней, соединяются с ней. Иными словами, синергийный строй множества энергий и есть непосредственно тот строй, при котором энергии человека соединяются с энергией Личности и, тем самым, достигается (однако лишь экстатически, как мы убедились выше) задача фундаментального стремления.

Таким образом, в осуществлении фундаментального стремления различаются две стадии или же два процесса существенно разного типа. Во–первых, это осуществление включает в себя преобразование всего множества энергий человека в синергийный строи; это есть протекающая во времени работа собирания всех энергий в определенное единство, со вершаемая синергией как глобальной энергией управления энергиями. Во–вторых, оно включает в себя пребывание в (уже достигнутом) синергийном строе, так сказать, функцио ниpoвaние эт; oго cтpoя, заключающееся в энергийно–экстати–ческом соединении с Личностью. Следуя традиционному словоупотреблению православной аскетики, мы будем называть эти стадии или процессы греческими терминами Praxis и Theoria (в данном случае отнюдь не предполагая за ними их словарных значений, деятельность и созерцание). Ясно, что они совершенно неотделимы друг от друга. Theoria не есть отдельный, особый процесс, но только органическое и необходимое завершение, исполнение Praxis. Но это не есть и просто «завершающая стадия» Praxis, следующая во времени за этой последней. Поскольку Theoria имеет экстатический характер, она, собственно говоря, не протекает во времени, но представляет собой, как мы уже описывали, цепочку мгновенных, «не занимающих времени», выхождений из времени — цепочку отдельных «элементарных экстатических актов», каж–дый из которых не является автоматическим следствием или продолжением предыдущего или предыдущих, но достигается заново, сам по себе. Достигается же он лишь через Praxis. Это означает, что Praxis отнюдь не прекращается с наступлением Theoria. Синергийный строй, будучи экстатическим по способу своего существования, тем самым не является самоподдерживающимся, но непрестанно заново требует работы своего установления, требует непрекращающейся Praxis.