— У меня есть еще вопрос.

— Мне нравятся только те вопросы, на которые не надо отвечать.

— Когда именно вы перестали спать вместе?

— Ах, вот вы о чем! Зачем вам это, доктор?

— Из медицинских соображений. Когда вы перестали спать вместе?

— Когда я обо всем узнала.

— О чем обо всем?

— Когда, во время любви, он назвал ее имя.

— Чье имя?

— Ее.

— Деолинды?

Мунда кивает. Должно быть, именно тогда Бартоломеу в единственный раз ушел из дома. Ушел из дома, ушел из ее жизни, ушел из мира.

— С тех пор я не хотела, чтобы он ко мне прикасался.

— Вы говорили с ним об этом?

— Нет, мне и так все было ясно.

— Но он мог просто мечтать о Деолинде и при этом ничего…

— Женщина всегда угадает. Жена почувствует. Мать поймет.

— За это вы и хотите его убить?

Она кивает и повторяет: «Да, за это». Годами она искала дополнительные улики кровосмесительной измены. Но в глубине души не хотела никаких доказательств. Боялась, что уверенность в его вине лишит ее желания наказывать. Предпочитала не стирать окончательно пыль сомнений.

— Временами я думаю, что уже не стоит убивать его. Он разучился жить.

— Ваш муж просто болен.

— Эта болезнь не случайна. Я ее заказала.

— Снова о колдовстве. И вы туда же, дона Мунда?

— Вы, доктор, тоже колдун. Только боитесь взяться за дело как следует.

— Я вот что вам скажу: если хотите его убить, воспользуйтесь собственными средствами.

— Может, муж и прав, что я колдунья. Например, вас я предсказала…

— Меня?

— Мне приснилось, что вы приехали. И привезли снадобье. Смертельное снадобье…

Врач обеими руками отталкивает от себя воздух, отвергая не просто мысль, а нечто большее. Смерть? Все было задумано наоборот: он принес с собой Жизнь, исцеление, смерть Смерти.

— А теперь, доктор, извините, но мне надо идти. Задерните, пожалуйста, занавески.

Темнота — одежда дома и саван для зеркал. В солнечном свете жилище Одиноку выглядит почти непристойно.

— Я пошла. Вы не подождете меня здесь?

— Куда вы?

— Я же сказала, к реке. Ненадолго.

— Я подожду.

— Вот наплачусь вволю, вернусь, расскажу вам еще чего-нибудь про Деолинду. И покажу кое-что.

— Что?

— Другие ее фотографии.

Глава четырнадцатая

— Дона Мунда приходила, — сообщает медсестра, встречая португальского врача в дверях медпункта. Так мало событий происходит в поселке, что любой пустяк приобретает космические масштабы. Надувая щеки от радости, что есть о чем рассказать, сестра добавляет подробностей:

— Только что ушла. Оставила вам вот эту записку.

Прочитав несколько слов, нацарапанных на листочке, врач меняется в лице и срывает с себя только что накинутый на плечи халат.

— Куда она пошла?

— Домой, прямо домой. Взяла коробку с уколами и пошла домой.

— Коробку шприцев?

— Сказала, что вы ей велели забрать это и отнести к себе домой.

Врач выбегает на улицу. Не будь он так взволнован, заметил бы, какая лунная выдалась ночь. Лунный свет заливает пустые улицы поселка, как морской прилив. «Лунная пора», — говорят местные, будто лунный свет это такой фрукт по сезону.