Но “мороженый” опять замялся и попросил:

— Отвернись.

Я пожала плечами, право смешно…

— Да пожалуйста.

Пописав, моя болячка вдруг стала выяснять моральный вопрос.

— Я с тобой спал?

— Это я с тобой спала. Грела своим телом твои мороженые конечности. Где-то, когда-то читала, что это помогает, и вот вспомнила, пригодилось… Сообразив, что я раздета и воспользовавшись его занятостью собой, проскользнула мимо и в темпе принялась одеваться. Вещи, падая, как нарочно из рук не желали водворяться на место.

— Я где? — вымучил он из себя, забравшись опять под одеяло.

— У меня, но тебе это картину не прояснит. Поворачивайся на бок, я уколы вколю. Не думай, что мне возня с тобой в радость.

— Всё ломит и пить хочу.

— Естественно. — Хмыкнула я не настроенная на переговоры. Он отнимал у меня драгоценное время. Вчера, я думала, помогая ему об упрощенном варианте. Проспится, пинка под зад и адью. Затяжной вариант начинал раздражать и злить меня. Я барышня пассивная и благотворительность не моя стихия. А он увлёкся допросом.

— Как я у тебя оказался?

— Под забором подобрала.

— Что я там делал?

— Валялся пьяный.

— Я?

— Ну не я же.

— М-м-м… Для меня это сюрприз.

— Неужели. Я в восторге. Откуда шёл, помнишь?

— Кафе, у озера. Там ещё заправка была, — наморщил он лоб.

— Понятно “У Петровича” сидел. Один?

Он помолчал, потёр виски, выдавил:

— Нет. Поминки были. Я выпил немного. Потом девица подсела и… ничего не помню.

— Какая из себя?

— Кто?

— Девица.

— Сейчас, сейчас… Голова малиновая с полосками, губы большие накрашенные ярко. Худая. Грудь маленькая. Ноги так себе.

— Ясно. Было б не понятно если б мужик запомнил, что — то другое. Что у тебя было с собой.

— Деньги были. Помню, рассчитывался за поминки и ещё оставались. Паспорт. Остальное всё я в доме друга оставил.

— Ты что не местный?

— Нет. Приезжий. К другу в гости приехал, повидаться, а он погиб. Так что попал на похороны.

— Кошмар.

— Дай попить, жарко.

Я сбегала на кухню принесла наколоченный из красной смородины морс. Поила и видела, как дрожат у него руки. “Похоже действительно худо. Может даже воспаление”.

— Сейчас я сварю тебе куриный бульон, покормлю твою пострадавшую персону и сгоняю в аптеку.

— Что со мной?

— Я не медик. Но на мой прикид, похоже на воспаление. Придётся полежать.

— Ничего не помню… Паспорта и денег нет?

Я помотала головой.

— Ты в карманах хорошо смотрела? — настаивал он.

— Хорошо. Ключ нашла.

— Это от дома друга. А всё остальное, не иначе, как стерва та крашенная забрала… Подсыпала чего-то.

— С мужиками сплошной маразм. Когда рядом сажают, то киска. Как та киска оближет их карманы, то по волшебству превращается в стерву… Да, ладно, вашего брата воспитывай не воспитывай результат один. Переходим на деловую волну. Девицу кудесницу знаю. Если она паспорт умыкнула, я найду, за деньги не ручаюсь. “Любопытно будет взглянуть на её лицо, что она в этот раз прокукарекает”.

— А если нет?

— Тогда забудь, что он у тебя был.

Я бегала между кухней и комнатой, готовя бульон и разговаривая, то с ним, то со своей головой. Попутно мечась от шкафа, заменяя ему мокрое от пота бельё, до холодильника — Что есть дома и чего купить надо? Учитывая мою лень готовить, почти ничего и следовательно купить надо всё. Меня просто разрывали заботы.

— Пошевели пальцами ног… Больно?

— Кажется, нет.

— Эврика.

— Что ж мне так плохо то?

— Температура. Давай поднимайся. Вот так, — подняла я подушки за его спиной, готовя к принятию пищи.

— Кружится всё и есть совсем не хочется…

— Я тебе есть и не предлагаю. Давай бульончика хлебни, чуть-чуть.

Я влила в него чашку бульона и уложила опять в кровать.

— У тебя есть время возиться со мной?

— Я работаю на себя. Полежи. Мне придётся оставить тебя, надо сгонять до аптеки и обратно. Не вставай. Судно я рядом с кроватью оставлю. — Объясняясь на ходу, я торопливо собиралась.

Выпустив кота Лаврика и насыпав корма Риччи, понеслась, зажав в руке бумажку с рецептом от Юльки, в местную аптеку. По дороге, я молила Всевышнего, чтоб там, в нашем захолустье, всё было в наличии и не пришлось ехать в столицу. Возбуждённая, я летела по улице, спеша успеть переделать за один присест все дела. Первый по плану стоял Петрович. Бежала и не понимала, с чего народ на меня так удивлённо таращится. Ладно б мужики, а то и бабы. Я слышала, как люди проходя мимо смеялись и отпускали шуточки. Оглянулась — народ смотрит с интересом в след. “Это уже перебор”. Петрович вместо традиционного: “Доброе утро!” Почесав за ухом, озадаченно спросил: