Хеннесси сидел, прижавшись лицом к стеклу иллюминатора и с головой уйдя в созерцание артефакта. Вид у него был отсутствующий.

Дантек приготовил устройство для отбора проб, закрепленное снаружи на манипуляторе, проверил молекулярные резаки, которые проходили сквозь камень, словно через масло. Очень осторожно он протянул манипулятор вперед, пока тот не уткнулся в стенку монолита, и включил резаки.

Почти в то же мгновение голову пронзила боль – такая чудовищная, что он едва не потерял сознание. Перед глазами возникла кроваво-красная завеса, а после Дантек вообще перестал видеть – вокруг была лишь молочно-белая пустота. Он судорожно ухватился руками за приборную панель и попытался вдохнуть. За спиной что-то кричал Хеннесси.

Медленно-медленно боль отступала. Постепенно возвращалось зрение. Сзади громко стонал Хеннесси – он явно находился на грани обморока. Тем временем пробоотборник продолжал вгрызаться в монолит – очень медленно, но он делал свое дело. Нужно заполучить совсем немного, всего лишь маленький кусочек, а потом Дантек развернет «Ф-7», чтобы убраться отсюда ко всем чертям.

Только что Хеннесси сидел и смотрел на брата и все было в порядке, а в следующую секунду раздался пронзительный визг, и у него появилось ощущение, что мозг сейчас взорвется. Шейн затрясся всем телом. Голова его запрокинулась назад, а на шее появилась зияющая рана – в том самом месте, где она и была после того дорожного инцидента. Он затрясся еще сильнее, и вдруг тело Шейна буквально разлетелось на кусочки, забрызгав все вокруг кровью. Хеннесси пронзительно закричал, но внезапно почувствовал, что не может дышать. В следующее мгновение батискаф закружился в безумной пляске, а потом Хеннесси погрузился в темноту.

Когда он очнулся, Шейн снова был здесь. Выглядел он точно так же, как и перед своим исчезновением в кровавой вспышке; на лице застыло все то же странное выражение. Правда, теперь он переместился, оказавшись рядом с Дантеком, и глядел назад, на Хеннесси. Точнее сказать, не то чтобы он сидел рядом с Дантеком – впечатление создавалось такое, что он частично сидит на Дантеке. Но когда Хеннесси выпрямился, он увидел, как все обстояло на самом деле. Шейн наполовину находился в Дантеке, бедра их словно срослись, а ступни брата странным образом торчали из спинки командирского кресла.

– Ты в порядке? – спросил Хеннесси.

– Да, – ответил Дантек. – Вот только голова раскалывается. А ты как?

– Он не должен этого делать. – Рот Шейна по-прежнему открывался беззвучно, будто у выброшенной на берег рыбы. – Это опасно. На него не стоит даже смотреть, не говоря уже о том, чтобы прикасаться. Не следовало вам этого делать. Эх, Джим, я был о тебе лучшего мнения.

– Делать что? – спросил Хеннесси.

– Отбирать образцы, разумеется, – раздраженно бросил Дантек. – Чем я еще, по-твоему, должен заниматься?

– Его нельзя изучать, нельзя пытаться понять. Его не следует трогать, а следует оставить в покое там, где он провел многие миллионы лет. Неужели ты думаешь, его запрятали бы на такой глубине, если бы рассчитывали, что его обнаружат?

– Для чего он предназначен? – спросил Хеннесси.

– Это молекулярный резец, позади него находится титановый цилиндр, – ответил Дантек, по-прежнему не глядя на напарника. – Резец в форме диска делает круглое отверстие и постепенно в него углубляется. Как только цилиндр проникает достаточно далеко, начинают вращаться меньшие резцы. Они-то и отбирают керн для анализа. Я думал, тебе это известно. Не волнуйся, мы почти закончили.

– Ты не захочешь знать, для чего он предназначен. Не стоит даже пытаться его уничтожить. Не нужно слушать этого человека. Надо просто оставить все, как оно есть. Джим, ты должен противостоять Слиянию.

– Слияние?

– Что? – обернувшись вполоборота, переспросил Дантек.

– Ни в коем случае не упоминай про Слияние! – беззвучно воскликнул Шейн. – Не хватало еще ему способствовать.

И он нескладно вытянулся в кресле.

– Двигайся осторожнее, – сказал Хеннесси Дантеку. – Ты же не хочешь разорвать Шейна на части?

«Вот дерьмо», – подумал Дантек. Он развернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы видеть Хеннесси, и в ту же секунду напарник заорал благим матом:

– Шейн! Шейн! Кровь! Кровь! Она здесь повсюду! Он тебя всего забрызгал!

Икая, словно его сейчас вырвет, Хеннесси принялся отчаянно тереть руками грудь Дантека. На его лице застыло выражение глубочайшего ужаса.

– Нужно от него очиститься! – кричал Хеннесси в панике. – Неужели ты не видишь? Неужели не видишь кровь?

Мощным ударом Дантек едва не отправил Хеннесси в нокдаун.

– Успокойся, – весь трясясь, сказал Дантек. – Тебе надо просто успокоиться.

– Легко тебе говорить, – пробормотал Хеннесси, – ведь не твоего брата только что разорвало на куски.

– Хеннесси, здесь не было твоего брата. В батискафе мы с тобой вдвоем.

Но Хеннесси только покачал головой:

– Я его видел. Видел. – Его голос приобрел истерические ноты. – Он здесь был, клянусь тебе, вот прямо здесь. На том месте, где ты сидишь.