Вот мы у задней ограды, и Мик помогает мне перебраться наружу. На самом деле забор там не такой уж и высокий – больше для вида, чем для безопасности. На мне брюки – но все равно это перелезание дается нелегко. Мик говорит, что припарковался за углом, и мы осторожно крадемся к концу улочки вдоль тыльной стороны домов, опасаясь, что там окажется кто-то из газетчиков. Внезапно мне хочется заплакать. Сейчас я сяду в машину с людьми, которых совсем не знаю, и поеду с ними бог весть куда. Пожалуй, это самое безумное, что я когда-то делала в своей жизни.

Узнай об этом Глен, с ним точно случился бы припадок. Даже допрашиваемый полицией, он предпочитал хранить все в тайне. Мы прожили в этом доме долгие годы – всю нашу совместную жизнь, – и если соседи всегда были только рады пооткровенничать с прессой, мы с Гленом жили очень замкнуто. Так и говорят соседи «очень замкнуто» обычно о тех, у кого в доме вдруг обнаружится труп или где дурно обращаются с детьми. В нашем случае именно так оно и было.

Кто-то из соседей – должно быть, миссис Гранж из дома напротив – описывая Глена журналистам, сказала, что у него «глаза дьявола». На самом деле глаза у него были просто чудо! Голубые, с длинными ресницами. Глаза невинного мальчишки. От его глаз у меня прямо все внутри переворачивалось.

Как бы то ни было, Глен по любому поводу говорил мне: «Это никого не касается, кроме нас с тобой, Джинни». Вот почему так тяжко было выносить, когда частные наши дела стали вдруг касаться всех и каждого.

В фургоне у фотографа Мика отвратительный бардак. Сквозь накиданные упаковки от бургеров, пакеты из-под чипсов и старые газеты даже пола не видать! Валяется электрическая бритва, подсоединенная к осветительной штуковине, по всему салону перекатывается большая бутылка кока-колы.

– Извините за беспорядок, – говорит Мик. – Я, можно сказать, живу в этом фургоне.

Впрочем, я по-любому не попадаю на переднее сиденье. Мик ведет меня вокруг машины и открывает задние дверцы:

– Давайте-ка сюда.

Он хватает меня за предплечье и направляет внутрь, придержав мою голову ладонью, чтобы я не стукнулась.

– Выезжаем – пригнитесь пониже. Я скажу, когда все.

– Но… – начинаю я, однако Мик быстро захлопывает дверцы, и я остаюсь сидеть в полутьме среди фото- и видеокамер и пыльных мусорных мешков.

Четверг, 5 октября 2006 года

Боб Спаркс звучно зевнул, вытянул руки над головой и выгнул уже ноющую в рабочем кресле спину. Он старался не смотреть на настольные часы, но они маняще подмигивали Бобу, и тот то и дело косился в их сторону.

Было два часа ночи. Шел третий день поисков Беллы, которые так ни к чему и не привели.

За это время проверили уже десятки звонков насчет длинноволосых и неряшливых мужчин, равно как и прочие возможные зацепки по все расширяющемуся радиусу от места исчезновения девочки, и все же дело двигалось слишком медленно.

Он старался не думать о том, что могло произойти с Беллой Эллиот – или, если честно, что с ней уже произошло. Он все равно должен был ее найти.

– Где же ты, Белла? – спросил он у лежащей перед ним на столе фотографии.

Лицо малышки встречало его везде, куда ни бросишь взгляд. В их оперативном штабе висело с десяток ее фотографий, с которых она улыбалась склонившимся над своими столами следователям, точно святая с миниатюрной иконы, благословляющая их нелегкий труд. Газеты тоже пестрели фотографиями «крошки Беллы».

Спаркс провел рукой по волосам, невольно отметив лысеющее пятно.

– Ну же, думай давай, – сказал он себе, склоняясь перед экраном компьютера.

Он еще раз перечитал все сообщения и полицейские рапорты после проработки живущих в округе сексуальных преступников, ища малейшую нестыковку в каждом из их показаний, но действительно не находил пока ни единой серьезной зацепки.

Спаркс еще разок, напоследок, просмотрел их профили. В большинстве своем – жалкие создания. Одинокие особи мужского пола с воняющим телом и испорченными зубами, обитающие в фантазиях своей огромной веб-вселенной и ненароком забредшие в реальный мир попытать сомнительного счастья.

Вот наконец и самые злостные нарушители. Его подчиненные навестили дом Пола Сильвера. Долгие годы тот издевался над своими детьми и отмотал за это немалый срок, но его жена («Третья? – подумал Боб. – Или это все та же Диана?») устало подтвердила, что ее старик сейчас за решеткой, отбывает пять лет за квартирную кражу.

– Разносторонний какой, однако, тип, – сказал Спаркс своему сержанту.

Естественно, в первые же сорок восемь часов ориентировки на Беллу были разосланы по всей стране. Полицейские мигом мчались проверять каждое поступившее сообщение, и от некоторых звонков у Спаркса даже заходилось сердце.