Пурга усиливалась, в ней все смешалось, дома, кажется, опрокидывались навзничь, снег мертво забивал ноздри, глаза, уши, сделалось трудно дышать, в пяти шагах ничего не разглядеть — и если бы они были не в городе, а в тундре, то запросто бы потеряли друг друга. И, случается, люди теряются. Теряются навсегда. Очень часто бывает, что не хватает им каких-то пяти шагов для спасения: пяти шагов не доходят до цели, до теплого помещения, до заветной двери в дом и остаются лежать в снегу.

Поэтому налетчики на всякий случай держались кучно, подстраховывали друг друга.

Поднялись на третий этаж, на площадке отдышались. Липатов внимательно осмотрел своих спутников:

— Ну что, готовы?

— Г-готовы, — едва удерживая в себе выскакивающее наружу сердце и пьяно дыша, проговорил Сазыкин.

Липатов жестко глянул на него:

— А тебе пить надо прекращать. А это самое — особенно, — он выразительно помял пальцами воздух, — что травкой называется.

Полупьяный Сазыкин, несмотря на оскорбительный тон Кадыра, поедал его преданными глазами.

— Тогда — вперед! — Липатов позвонил в дверь.

Вначале за дверью было тихо, только слышался вой свирепого ветра за стенами дома, потом донеслась тихая возня и наконец раздался голос Сергея Шубина:

— Кто это?

«Дед Пихто!» — хотел было весело выкрикнуть Кадыр, — и тогда бы весь их поход свелся к невинной шутке, но Кадыр жестко сцепил зубы, подумал презрительно: «Женишок! Счас мы тряхнем твою кубышку», вслух же произнес медовым голосом:

— Это я, Сереж… Кадыр!

Сергей Шубин открыл дверь и тут же, получив удар кулаком в лицо, со стоном отлетел в середину прихожей. На грохот выскочила его семнадцатилетняя сестра Вика. Липатов ткнул пальцем в Сергея:

— Связать!

Прежде чем связать Сергея, Орлов порезвился — нанес ему несколько ударов кулаком в лицо, основательно «разукрасил», потом Сергею скрутили веревкой ноги и руки, перетянули полотенцем. То же самое сделали и с Викой.

— Деньги! — потребовал Кадыр. — Мани, мани! Показывайте, где прячете, или изрежем в лапшу! — Он выдернул из-за пояса нож и сделал несколько выразительных движений.

А уж в том, что за двадцать лет работы на Севере Шубины сколотили состояние, Кадыр не сомневался. Подойдя к Сергею, он глянул ему в глаза, с силой ударил кулаком по лицу.

— Деньги! — Снова ударил. — Где деньги? — Потом саданул наотмашь. Говори, где деньги?

Минут через двадцать Сергей указал место, где были спрятаны деньги, отложенные на свадьбу, — в углу большой комнаты, под паласом — что-то около тысячи долларов.

Первый «трофей» поднял настроение, и Липатов, Сазыкин и Орлов начали усиленно избивать Сергея Шубина, приговаривая:

— Деньги! Говори, где остальные деньги!

Но Сергей сказать больше ничего не мог — он не знал. Тогда Липатов начал сантиметр за сантиметром обшаривать квартиру. Денег он не нашел, зато нашел, как сказано в следственных документах, «в шкафчике серванта золотые украшения Шубиной Вики и ее родителей: перстень-печатку, золото в ломе, 5 золотых коронок для зубов, кулон без камня, камень-вставку, цепочку золотую, кольцо обручальное, крестик золотой». Кадыр, одобрительно хмыкнув, сгреб все себе в карман.

Тем временем хозяйка квартиры Наталья Серапионовна Шубина уже несколько раз звонила в дверь квартиры — дети не открывали. Наталья Серапионовна слышала громкие звуки магнитофона и удивлялась: что же там такое происходит? Начала звонить по телефону от соседей.

Сергей Шубин после четвертого звонка с трудом разлепил разбитые губы:

— Это мать!

Липатов махнул ножом перед носом Сергея, подволок телефон:

— Вели матери идти домой! Иначе… — Он сделал красноречивое движение.

Через несколько минут дюжие руки волоком втащили Наталью Серапионовну в дверь собственной квартиры и, связав, бросили на диван.

— Деньги! — потребовал Липатов. — Где деньги? Доллары, доллары, доллары!

Шубина молчала.

— Ах так! Сейчас ты пожалеешь об этом!

Сазыкин накинул ей на шею электрический шнур и с силой сдавил. Липатов одобрительно кивнул: правильно действуешь, друг Сазыкин!

Шубина захрипела. Сазыкин ослабил удавку. Потом снова натянул. И так несколько раз. Шубина потеряла сознание. Придя в себя, прошептала:

— Не знаю я, где деньги… Отец знает… Только он.

Стали ждать хозяина. Ждали все. Налетчики — с одной целью, пострадавшие — с другой, с отчаянной надежной, что придет отец — сильный, здоровый, добродушный — и избавит их от этих нехристей. Была уже ночь, что-то около одиннадцати часов.

А Виктор Шубин в это время шел домой вместе со своим приятелем, тезкой, с которым иногда позволял себе выпить кружку пива с «прицепом» ста пятьюдесятью граммами водки, и уговаривал его:

— Вить, ну давай заглянем ко мне! Минут на пятнадцать, не больше… На кухне опрокинем по стопочке, выпьем по стакану чая и ты пойдешь дальше, а? — Очень уж старшему Шубину не хотелось расставаться с приятелем. Он словно бы что-то чувствовал. — А, Вить?