Надо было готовиться к экзамену по арифметике, но они ходили по рассохшимся деревянным тротуарам, растревоженные и недовольные тем, как устроен мир. Там, на вокзале, их на секунду задела грозная жизнь Испании, а сейчас в заросших лебедой газонах мирно стрекотали кузнечики и тишина висела над городком. Зной раннего лета жарил мальчишкам плечи.

Они ходили, позабыв, что надо учить правила действий с дробями, спорили о боях под Мадридом, и только смуглый сердитый Цыпа был молчалив и спокоен…

…- Не дадут нам винтовки, - сказал в темноте Павлик.
– Чего ж говорить…

–  А что делать?
– спросил Вовка.

Это был серьезный вопрос.

Это был очень серьезный вопрос, потому что в самом деле нельзя же сидеть просто так, когда «юнкерсы» бомбят Университетский городок Мадрида, когда войска Франко осадили Бильбао - столицу басков, когда взорвали республиканский линкор… Но что делать?

–  Учиться стрелять, - твердо сказал Митька.
– Это нам еще пригодится. Не в заборы пулять, а как следует. Чтоб отряд у нас был настоящий, а не то, что сейчас. Чтобы, когда надо, мы сразу… Ну все равно сейчас мы больше ничего не можем.

–  Хорошо тебе, ты в кружке, - откликнулся Цыпа.
– А мы что? Из луков да из луков.

–  Я. Скобелева упрошу. Пусть всех запишет. Я за ним по пятам буду ходить, когда из отпуска вернется.

–  Мы тоже будем, - сказала Валентина.

–  А луки тоже нельзя бросать, - продолжал Митька.
– Думаете, я на значок сдал бы, если бы из лука не стрелял? Он глазомер развивает и руки.

–  Название какое-то у нас неподходящее, - сказал Серёга.
– Непонятно как-то: «Белые перья». Какие перья, откуда, для чего?

–  Лучше «красные», - предложил Вовка.
– Мы же красный отряд.

–  Лучше… Но все равно непонятно.

–  Лучше полностью: «Красные перья стрел», - сказал Митька.

–  Пускай будут «Алые перья стрел», - заговорила Валька.
– Красиво.

–  Тебе бы только чтоб красиво было, - заворчал Цыпа.

А Павлик медленно сказал:

–  Ну что ты, Цыпа! Разве плохо, если красиво? По слушайте, ребята: а-лы-е перь-я стр-рел-л…

Серёга напомнил:

–  Значит, и в самом деле на стрелы красные перья надо. Где брать?

–  У отца, думаешь, мало красных чернил?
– сказал Митька.

Яркий огонек свечки вздрагивал и качался от дыхания ребят. Валька Голдина писала красными чернилами на тонкой бумажной полоске:

–  «Мы, пионеры второго звена… Митя Вершинин…»

–  Дмитрий, сурово сказал Митька. Он макал в пузырек с чернилами бумажный жгутик и мазал хвостовые перья на стрелах.

«Дмитрий Вершинин, Игорь Цыпин, Виталий Логинов, Валентина Голдина, Владимир Шадрин…»

–  Владимир пишется через «и». Учти, - сунулся Вовка.

–  Знаю… «Владимир Шадрин, Павел Шагренев, Сергей Иванов… вступаем в отряд «Алые перья стрел». В скобках «АПС». «И обещаем друг другу и всем на свете, что… всегда будем бороться с фашистами и всякими врагами…»

Она оглянулась на Митьку.

–  Всегда будем учиться, чтоб бить без промаха.

–  «…Без промаха»».

–  И мстить за всех, кого они убили и замучили, - сказал Цыпин.

–  А если они полезут на нас… - вмешался Павлик.

–  «А если они…»

Июньские вечера очень светлые. Небо серебристое, и звезды едва проступают на нем. А крыши и заборы - почти черные. И уж совсем черными кажутся на небе листья и ветви тополей.

Громадный сук большого тополя протянулся над серединой двора, как рука великана. Высоко - выше всех проводов и крыш, выше труб кирпичной пекарни, которая стоит позади двора.

С шелестом ушла с земли и вонзилась в сук тяжелая стрела. Утром все увидят ее - высоко над головами. Увидят, что у нее алые перья. Но никто никогда не сможет достать ее. Только ветер.

Потом шквалистые ветры истреплют перья, обломают древко. Но крепкий наконечник навсегда останется в дереве. Наконечник, в который вложена туго свернутая бумажная полоска, где имена стрелков и обещание.

Этот наконечник, сделанный из пустой пули, будет там всегда, пока живет тополь. А такие могучие деревья живут долго.

В детстве кажется, что они стоят вечно.

Мысль продырявить баронессу на афише пришла Витальке. Раз уж в городе нет настоящих фашистов, то надо всадить стрелу хотя бы в нарисованного. Пусть все прохожие видят большую стрелу с алыми перьями - символ меткости и беспощадности к врагам.

–  А кроме того, - добавил Виталька, - это будет месть Адель Францевне за то, что она плохо отзывалась о Карле Бруннере (вернее, не о Карле, а о том пацане, который играл эту роль, но это ведь все равно).