Возможности перейти на другую сторону Яшику не представилось, но во время отступления с Кавказа он вместе с товарищами вывел из строя большинство орудий, все оптическое оборудование и телефонную связь своей батареи, парализовав тем самым ее действия. Ему грозил полевой суд, но начальство, боясь неприятностей для себя, предпочло замять дело. В другой раз он был арестован за антивоенную агитацию, спасла лишь амнистия. С апреля 1944 года Яшик с оружием в руках сражался в рядах партизан, затем принял участие в Словацком Национальном восстании.

Когда пришла пора выбирать себе мирную профессию, он становится скромным редактором заводской газеты «Слободна праца» («Свободный труд») в городе Партизанске; потом переходит на партийную работу в Нитре. Бесконечная скромность — отличительная черта характера Яшика-человека, которую единодушно отмечают все близко знавшие его. Он чуть ли не с детской застенчивостью воспринимал газетные и журнальные дифирамбы в свой адрес, — а таковых в последние годы его жизни появилось немало, — избегал говорить о себе. Один из друзей писателя признался в своих воспоминаниях, что только у гроба Яшика впервые узнал, сколько и какие у него имелись награды (к этим наградам посмертно добавился еще Орден труда — один из высших в Чехословакии).

Писать Яшик начал, по собственным словам, с 1940 года — «сперва стихи, целыми килограммами». По дошедшим до нас стихотворениям можно вполне определенно судить, что в молодости Яшик находился под существенным влиянием поэтики «надреализма» — словацкого варианта сюрреализма.

Беспощадная требовательность к себе побудила писателя уничтожить рукописи подавляющего большинства не только своих поэтических, но также созданных до середины 50-х годов прозаических произведений. Все эти годы Яшик был поглощен напряженным (чтобы не сказать — каторжным) литературным трудом. Но для посмертного сборника «Мрачный мост», где тщательно собрано все уцелевшее из написанного Яшиком до 1954 года (кроме газетных и журнальных статей), удалось разыскать лишь чуть больше сорока его стихотворений да десять глав начатого сразу после войны романа «Лактибрада». Из четырехсот страниц более позднего «деревенского» романа «Белый хлеб» найдено только три отрывка, опубликованные писателем в периферийной печати. Там же обнаружено несколько лирических миниатюр в стихах и прозе. В целом сборник «Мрачный мост», несмотря на его фрагментарность, красноречиво показывает, насколько упорно овладевал Яшик писательским ремеслом.

Произведения Яшика свидетельствуют о превосходном знании им отечественной и мировой классики, о широком знакомстве с зарубежной литературой XX века. В собрании книг Яшика представлены вершинные достижения словацкой литературы, сочинения русских и советских авторов, — причем не только в переводах, но и в оригинале (некоторые советские издания писатель, видимо, привез из нашей страны, куда он приезжал осенью 1958 года).

Определяющими, однако, для творческого почерка Яшика стали не влияния тех или иных художников слова, а сила и самобытность собственного дарования. Он не уставал экспериментировать, дабы в полной мере «обрести себя», — все его книги неуловимо схожи между собой и вместе с тем очень различны. Своеобразие творческой манеры писателя кроется в высокой синтетичности, в умелом сочетании различных — порою, казалось бы, полярных — начал. Неизменно глубокий социальный анализ у него удачно совмещается с мягкой задушевностью повествования, скрупулезное следование жизненной правде — с развернутой метафоричностью, возвышенная символика — с дерзкой натуралистичностью деталей, гротеск, ирония — с подлинным трагизмом. Таковы наиболее характерные — органично сливающиеся — элементы яшиковской прозы. Иными словами можно сказать, что в его реалистическом методе глубокий психологизм синтезирован с идущей от фольклора и традиций словацкой «лиризованной прозы» романтической приподнятостью образов, эпичность — с проникновенным лиризмом, и все вместе это помножено у Яшика на твердую коммунистическую убежденность, которая проявляется в самом подходе к действительности, в концепции произведений.

Первая книга, которую решился Яшик вынести на суд общественности в 1956 году, — роман «На берегу прозрачной реки» — была далеко не пробой пера. Словацкая критика, чрезвычайно благосклонно принявшая это произведение, назвала его романом «опыта, сердца и веры». Ведущий прозаик современной Словакии Владимир Минач обратился тогда в журнале «Млада творба» к Яшику, перефразировав известную формулу римских гладиаторов:

«Не каждый день вступает в литературу талант столь яркий и столь сформировавшийся. Итак: добро пожаловать на арену. Бойцы приветствуют тебя! Не жди славы, ее не будет… Наша слава — тот внутренний огонь, что вновь и вновь поднимает нас в бой за человека. Необходимо мужество. Мужество не обманывать самого себя, мужество создать свой собственный мир и выразить его. Мужество и еще раз мужество быть самим собою!»

Рудольф Яшик в бою за человека проявил подлинное мужество и искусство быть самим собою.

Новаторство Яшика тем резче бросается в глаза, что он словно нарочито ограничил себя материалом, наиболее традиционным для отечественных писателей. Его книги посвящены жизни крестьянства, а также осмыслению уроков войны и Словацкому восстанию, ставшему переломным этапом в общественно-политической и духовной жизни народа. Темы эти — стержневые для литературы Словакии. Но, обратившись к событиям, современником которых он был, Яшик открыл в них и в исполненной своеобразия манере донес до сознания читателей многое, не замеченное другими.

Если неожиданным мог показаться приход Яшика в большую литературу, то смерть его была для всех внезапной, как на фронте. Он скончался 30 июля 1960 года после неудачной операции, успев выпустить помимо романа «На берегу прозрачной реки» еще только одну книгу — «Площадь Святой Альжбеты». Человек талантливый — всегда в пути и умирает, как правило, не успев реализовать множества своих планов. И после Яшика, в сорок лет вырванного из жизни, остались невоплощенными обширнейшие замыслы, которые были под стать его расцветшему дарованию. Днем смерти писателя помечен номер братиславского литературного еженедельника «Культурны живот», где на последней полосе помещено краткое интервью с Яшиком, в котором он рассказывал, над чем работал в последнее время и что собирался написать в ближайшем будущем. Следующий номер еженедельника принес его некролог.

В некрологах нередко приходится читать о том, что в момент, когда перестает биться сердце писателя, он не умирает, ибо продолжают жить его произведения. В случае с Яшиком эта мысль — ставшая чуть ли не банальной от частого употребления — получила буквальное подтверждение. Неповторимые интонации его голоса зазвучали со страниц трех новых книг, появившихся одна за другой через год после смерти автора, — «Черные и белые круги», «Повесть о белых камнях», «Мертвые не поют». Пять зрелых книг (из них две незаконченных) — таков итог литературной деятельности Яшика. И без этих пяти книг невозможно представить себе новую, социалистическую литературу Словакии.