Они вышли на улицу. Джек в приподнятом настроении направился обратно в офис «Виктролы», находящийся неподалеку от Тайм-сквер, а Нат вошел в ближайшую аптеку, чтобы позвонить Эдди.

Эдди, девятнадцатилетний молодой человек, немец по происхождению, жил со своими родителями в районе Кинс Виллиджа, густо населенном немцами, и ходил на работу в почтовый отдел Си-Би-Эс. Работу свою он ненавидел. Он мечтал стать оператором и думал, что одного поступления на работу в Си-Би-Эс будет достаточно для осуществления его мечты.

– У меня есть записи. Джек Сондерс сказал, что вы могли бы сделать для меня оригиналы, – сказал Нат Баум.

Эдди ответил, что, конечно, он бы мог этим заняться, но прежде хотел бы знать, сколько ему заплатят за эту работу.

– Джек сказал, что вы можете сделать это за пятьдесят долларов.

– Плюс дополнительные расходы.

– Хорошо, – согласился Нат.

Они договорились относительно того, что Эдди арендует для этого гараж, который ему обойдется в десять долларов за один вечер. Нат сказал, что, конечно, покроет эти расходы. Он догадывался, что гараж принадлежит скорее всего самому Эдди и что эта мнимая аренда является всего лишь способом выкачать из него лишние деньги. Нат на его месте сделал бы то же самое, и поэтому он не стал высказывать никаких возражений.

В тот же день в пять часов вечера Нат заехал за Эдди, следуя его указаниям, они долго кружили по незнакомым улицам, пока Эдди наконец не сказал: «Стоп, приехали». Эдди открыл деревянный засов, и они вошли в гараж. Эдди щелкнул выключателем – три голые лампочки, к которым бежали толстые провода, осветили испещренный вмятинами и царапинами верстак. И здесь, на верстаке, стояло современное на вид и содержащееся в идеальной чистоте, в отличие от окружающих предметов, записывающее оборудование. Машины в гараже не было. Эдди сказал Нату, что верстак расположен в акустическом центре помещения.

Оборудование выглядело очень дорогим, и хотя Нат ничего не сказал, про себя он подумал, что не он один носится с мыслью о музыкальном бизнесе. Эдди, очевидно, неплохо подрабатывал, занимаясь подпольным изготовлением оригиналов.

Нат протянул бобины Эдди, и тот посадил их на звездочки серого магнитофона, который был явно более современным, чем портативная модель, использовавшаяся для записей Натом Баумом. Эдди включил магнитофон и с критическим видом прослушал записанное.

– Фон забит разной ерундой. – Это был единственный комментарий, сделанный Эдди в отношении бобин Ната. Под ерундой он подразумевал свист и аплодисменты публики.

Когда первый оригинал был готов, Эдди осторожно снял с вертушки диск, испещренный многочисленными мелкими бороздками. Если не обращать внимания на отсутствие ярлыка с указанием концертов и имен исполнителей, его можно было бы принять за обычную, хотя несколько более толстую и увесистую пластинку, какие продаются в обычных магазинах. Эдди проделал все то же самое со всеми оставшимися записями, и к часу ночи у Ната были на руках готовые оригиналы записей, сделанных напрямую с концертов лучших джазистов мира.

Нат подытожил свои расходы: пятьдесят для Эдди, десять за гараж, несколько долларов за заготовки и конверты. Итого, чтобы начать бизнес, ему понадобилось шестьдесят с лишним долларов.

Сейчас ему оставалось найти клиентов, а это, он знал, будет несложно. Самое трудное было уже позади.

Он подвез Эдди до ближайшего питейного заведения, а сам направился домой в Грейт Нек, где его ждала Эвелин. Они вместе прослушали новые пластинки.

Фоновый шум – приветствия, аплодисменты – сначала расстроил их. До этого они слушали только студийные записи. Но немного привыкнув, они поняли, что шумы делают звучание более непосредственным и эмоциональным, чего как раз не хватает профессионально сделанным записям.

– Это только увеличивает их ценность, – сказал Нат. – Это действительно что-то новое. Мы записали концерт напрямую перед реальной публикой. Держу пари, что это у нас хорошо пойдет.

– Я уверена, что ты прав, – поддержала его Эвелин. – Ты станешь миллионером.

– Я как раз туда и мечу.

– Я только хочу спросить у тебя одну вещь, – сказала Эвелин. – У тебя хватит денег, чтобы начать это дело? – Эвелин слышала раньше достаточно деловых разговоров между отцом, братом и Вальтером Кауфманом, чтобы иметь представление о таких понятиях, как капитал и накладные расходы.

– Об этом не беспокойся, – ответил Нат.

Он был воодушевлен и находился в приподнятом настроении, а их любовь в эту ночь была особенно трепетной и волнующей. Когда Эвелин уже засыпала, она подумала, не будет ли эта ночь началом жизни их ребенка. Было бы очень романтично.

Нат обладал чувством времени и в этом был гениален. Война породила маргарин и ралли, но она также породила новых подростков. Перед войной люди с тринадцати до восемнадцати лет были в культурном плане невидимы. Для них не издавали журналы и для них не писали музыки. Во время войны все взрослые как бы исчезли: мужчины были призваны в армию и уехали в заморские страны, а женщины проводили время в стенах фабрик. Кроме стариков, которые ничего не делали и, естественно, ничего не тратили, самой видимой группой американцев были люди допризывного возраста, то есть подростки.