Жирная, с большой головой рептилия распласталась по стволу лиственницы, обвив его тонким хвостом и вцепившись, даже врезавшись в дерево огромными когтями задних лап. Кстати, а какие у обычных хамелеонов когти? У этого – непонятного и необъяснимого – каждый из когтей был похож на лезвие топора.

Рыболов осторожно отступил назад и уперся спиной в валун. Зверюга повела на него одним глазом и издала еще одно чмоканье, не обещавшее наблюдателю ничего хорошего. В этот момент над головой Павла метнулась летучая мышь – довольно крупная, величиной с голубя. Разглядеть ее подробнее он не успел: опять «чмок» – и летучая мышь исчезла. Похоже, хамелеон-динозавр поймал ее своим языком, как лягушка ловит комаров. Существо повернуло голову и уставилось на Павла обоими глазами.

«Чмок!» – и полупустую бутылку из руки Павла вышибло, при этом словно жгучей крапивой обожгло пальцы. Он вскрикнул, а бутылка стукнула по валуну, но не разбилась, а покатилась по камням. Кажется, эти звуки испугали агрессора и заставили лезть вверх по стволу. Суперкогти сдирали кору, обламывали сучья, но Павлу не было интересно, что произойдет дальше, он уже со всех ног мчался по направлению к базе…

Первым делом необходимо было рассказать о хамелеоне-динозавре Титову. У него с Анатолием наверняка имеется какое-нибудь табельное оружие. Впрочем, и у Виталия Валерьяновича было ружье, да и Василий с дедом Иваном на базе в тайге – как же без ружья. Наверняка не только гладкоствольные, но и карабин имеется…

Обожженные пальцы зудели, но Павел не стал их расчесывать, решив для начала хорошенько вымыть с мылом и протереть водкой. Все это можно было сделать на кухне, к тому же и вечерний улов лучше сразу занести и отдать поварихе. Отдать Катюше, с которой расстался совсем недавно и по которой уже соскучился. Кстати, не сотворил ли с ней чего страшного тот самый хамелеон?

От сердца отлегло, когда, взбежав на крыльцо столовой, Павел заметил силуэт девушки в окошке прихожей. Катюша сидела к нему спиной. Напротив нее, за столом, сидел кто-то еще, и они склонились друг к другу головами. Павел задержался у окна, чтобы перевести дух, а заодно и посмотреть, что там происходит. Вот Катюша протянула руку и взяла со стола ножницы, судя по движениям, что-то отрезала… Разглядев на столе коробочку с красным крестом и бинт, Павел догадался, что она всего лишь заканчивает перевязку. Оказалось, что больным был Константин Титов. Он что-то с улыбкой говорил поварихе, на что та отрицательно качала головой. Улыбка майора госбезопасности стала еще шире, он вдруг вместе со стулом придвинулся к Катюше, зашептал что-то ей на ушко, обхватил правой рукой за талию, рука сразу опустилась ниже, пальцы крепко сжали ягодицу…

В следующее мгновение товарищ Титов вместе со своим стулом опрокинулся на пол. Майор тут же ловко поднялся на колени, но при этом с гримасой боли, держась правой рукой за забинтованную левую. Катюша нависла над ним, приставив к шее ножницы, которыми только что отрезала перевязочный бинт. Павел не слышал, что говорила девушка, зато, судя по выражению лица, Титов скрипел зубами. Когда Катюша отступила, майор вскочил, ринулся на выход и на крыльце нос к носу столкнулся с Павлом.

– Проблемы? – сурово спросил рыболов.

– Да… повариха… – Тит постарался улыбнуться, но получилось неважно. – Готовит-то она хорошо, а перевязывать не умеет, сука!

– А вот за суку можно и схлопо…

– Мужчины! – не дала закончить фразу Катюша, появившаяся на пороге. – Передайте всем, что через сорок минут начинается ужин.

На ужин были рябчики, жаренные с брусникой, а еще – отварная картошка, соленые грузди и маринованные белые. Желающие могли побаловать себя холодной ухой, оставшейся после обеда и до этого хранившейся в погребе. Рябчиков настрелял дед Иван, грибы собирала и солила-мариновала Катюша.

К поданным на стол копченой колбасе, ветчине, сыру, привезенным путешественниками из Москвы, никто, кроме Василия и деда Ивана, даже не притронулся. Рябчики, наполненные брусникой, да с сахарком и сметаной, да обжаренные до чуть хрустящей корочки, – это было что-то! Съели всю дичь, что появилась на столе, еще и косточки обсосали. Очень вкусно, а для Павла – особенно, ведь за плитой стояла Катюша.

Впрочем, трапезу омрачало понимание, что на повариху положил глаз Титов. Или для майора это был обычный командировочный эпизод? Ну, что поделаешь – рядом симпатичная, к тому же свободная женщина, так почему бы не воспользоваться ситуацией!

Но Титов должен бы знать, даже точно знал, – Павел еще в Хабаровске, на летном поле, сказал, что на базе «Сибирский таймень» у него девушка. Неужели товарищ майор возомнил себя неким альфа-самцом и стал заигрывать с Катюшей специально, чтобы спровоцировать Павла? С этим требовалось разобраться с глазу на глаз, и чем быстрее, тем лучше…

На фоне этой проблемы все остальное отошло для Павла на второй план. Но Титов ушел в свой домик, а копаться в мыслях не было никакого желания. Павел был и сыт, и пьян, и устал смертельно, и впечатлений навалилось столько, что впору только вырубиться и включаться завтра, на свежую голову.

Проснулся Павел рано, как это обычно случалось с ним после долгого переезда, тем более после пересечения климатических зон. Нежиться в постели не стал – это в Москве можно позволить себе поваляться лишний часок, но не в тайге же. В тайге надо по полной программе насыщаться природой, рыбалкой, охотой. Впрочем, на этот раз предстояло еще и нечто менее радостное – поиски компаньона, погибшего во время полета на базу.

Намеченные накануне планы немного изменились. У самопровозглашенного командира Константина Титова за ночь заметно распухла раненая рука, поднялась температура, и ему стало не до похода. Но откладывать поиски было нельзя, поэтому Титова заменил Анатолий. Помощником, как и намечалось, был Павел, а проводником группы после короткого совещания во время завтрака попросили быть Катюшу. Возражать она не стала.