За все ночи, в которые очередной кошмар вышибал меня из сна, Тамлин ни разу не проснулся. Наверное, он все-таки не слышал, как меня выворачивает по ночам. А если слышал и знал, то предпочитал молчать.

Схожие кошмары мучили и его, причем не реже, чем меня. Когда это случилось с ним впервые, я проснулась и попыталась заговорить. Тамлин оттолкнул мою руку. Его кожа была липкой от пота. Потом он принял свой звериный облик – вмиг вырастив мех, когти, рога и клыки – и провел остаток ночи на полу возле кровати, следя за дверью и окнами.

Потом у Тамлина было еще много похожих ночей.

Я свернулась калачиком, натянув одеяло почти на нос. Ночь стояла холодная, а мне хотелось тепла. Между мною и Тамлином возникла негласная договоренность: ни в коем случае не признаваться, что Амаранта по-прежнему терзает нас ночью и днем. Тело самозваной королевы сожгли на костре, но мы не хотели, чтобы ее дух чувствовал себя победителем.

Отпавшая необходимость объясняться облегчила жизнь нам обоим. Я могла не рассказывать Тамлину то, о чем мне было тяжело говорить. Я освободила его, спасла его подданных и всю Притианию от Амаранты, но… разбила себя на множество кусков.

Сомневаюсь, что мне хватит вечности, чтобы собрать все куски воедино.

– Я тоже хочу поехать.

– Нет.

Я скрестила руки, накрыв правой большую часть татуированной левой, и слегка расставила ноги, словно намеревалась сражаться. Разговаривали мы в конюшне.

– За три месяца ничего не случилось. До деревни всего полторы лиги.

– Нет.

Время двигалось к полудню. Сквозь открытые двери в конюшню лился яркий солнечный свет, подсвечивая золотистые волосы Тамлина. Верховный правитель Двора весны застегивал на груди перевязь, плотно набитую кинжалами. Его лицо, красивое суровой мужской красотой, – такое, как я себе и представляла, пока он ходил в маске, – было предельно серьезным. Губы – плотно сжатыми.

Кобыла Ласэна – светлая, в крупных серых яблоках – нетерпеливо перебирала ногами. Ласэн уже сидел в седле, как и трое дозорных из фэйской знати. Услышав мои слова, Ласэн предостерегающе покачал головой, сощурив металлический глаз. «Не серди его», – без слов говорил мне Ласэн.

Покончив с перевязью, Тамлин направился к своему черному жеребцу. Я скрипнула зубами и пошла следом.

– Деревня нуждается в помощи. Мои руки не будут там лишними.

– Не забывай, что мы до сих пор вынуждены охотиться на зверье Амаранты, – сказал Тамлин, мгновенно оказавшись в седле.

Иногда я думала: зачем ему лошадь? Для поддержания видимости, что он, подобно остальным, не умеет передвигаться иным способом? Но ведь это не так. Тамлин способен бежать быстрее любой лошади. Я не раз говорила ему, что он живет одной ногой в лесу. Сейчас глаза Тамлина напоминали две зеленые льдинки.

– У меня нет лишних дозорных для твоего сопровождения, – сказал он, трогая поводья.

– Мне не нужно сопровождение, – возразила я, хватаясь за поводья.

Я вынудила жеребца остановиться. Золотое кольцо на моем пальце, украшенное квадратным изумрудом, блеснуло на солнце.

Подарок Тамлина по случаю нашей помолвки. Предложение он мне сделал два месяца назад. Дни и вечера превратились в нескончаемые торжества с обилием цветов, нарядов, гостей и яств. Неделю назад я получила краткую передышку. Наступил день зимнего солнцестояния. Я переоделась из шелков и кружев в хвойные ветви и гирлянды из листьев. По сути, я меняла один праздник на другой, и все же перемена внесла некоторое разнообразие.

Празднование зимнего солнцестояния длилось три дня и изобиловало угощением и выпивкой. Все делали друг другу небольшие подарки. Самую длинную ночь мы провели на вершине холма, перейдя из старого года в новый, когда солнце «умерло», чтобы утром «родиться» заново. Во всяком случае, смысл церемонии был таким. Зимнее солнцестояние праздновалось в краю вечной весны! Ха. Впрочем, даже сей забавный факт не прибавил мне желания веселиться. Видно, я не рождена для праздников. Они утомляют куда сильнее, чем будни.

Я не особо вслушивалась в рассказы о том, где и как появился этот праздник. Однако фэйцы азартно спорили. Одни утверждали, что праздник родился при Дворе зимы, другие – при Дворе дня, и каждая сторона называла его самым святым из всех торжеств. Я лишь понимала, что мне нужно выдержать две церемонии подряд. Первая начиналась с заходом солнца. На холмах полыхали костры. Гости выпивали, танцевали, обменивались подарками, устраивая своеобразные поминки по умершему солнцу. А потом, когда глаза слипались от бессонной ночи, а ноги болели от танцев вокруг костра, нужно было приветствовать рождение солнца и наступление нового года.

Хуже всего, что мое положение требовало находиться среди знати, не забывая и о фэйри из низших сословий. Тамлин в это время произносил нескончаемые тосты. Я благоразумно умолчала, что на самую длинную ночь приходился и момент моего рождения. Я и так получила более чем достаточно подарков. А сколько еще их преподнесут мне на свадьбу! Как и прежде, я не нуждалась в большом количестве вещей.

До свадьбы оставалось всего две недели. Я чувствовала: мне обязательно нужно вырваться из поместья. Я устала тратить деньги Тамлина и ловить на себе подобострастные взгляды фэйри и фэйцев.