– Ты ничего не ешь? – осуждающе заметил он, глядя на ее нетронутую тарелку. – Мои разговоры надоели тебе?

– Перестань! – потребовала она. – Перестань казнить меня! Да, я виновата перед тобой. Я забыла о времени. Мне стыдно. Но положение очень серьезное…

– И ты считаешь, это тебя извиняет? – Он положил вилку на тарелку, которая была пуста – так же пуста, как его глаза. – Небольшие неприятности на работе – и ты забыла обо всем: о ланче со мной, о том, что я топчусь как идиот на одном месте, удивляясь, куда ты пропала, воображая себе невесть что, вплоть до автокатастрофы! Ты забыла даже о том, что я вообще существую, потому что была слишком увлечена своим обожаемым Винтером.

– У тебя совершенно нет повода для ревности. – Ее бледное лицо страдальчески скривилось. – Я ведь извинилась перед тобой. Что еще тебе нужно от меня?

У Мэделин невыносимо разболелась голова, и она знала, что дальше будет еще хуже. Язвительно улыбаясь, Роналд откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по столу.

– Ты говоришь, у меня нет повода для ревности? – Он подозвал официанта и заказал кофе, ни на секунду не отрывая холодного взгляда своих серых глаз от ее лица. – А ты сказала ему, что добрая половина Лондона уже знает о вашем романе? Ты уверяла, что обсудишь с ним это, помнишь? Тогда я удивлялся твоему настойчивому желанию поговорить с ним. Теперь мне многое становится ясным.

Он замолчал, так как принесли кофе, зато Мэделин вскочила, пылая праведным гневом. С нее хватит! Почему он верит только плохому?!

– Сядь! – Его рука крепко сжала ее запястье. Он почти заставил ее сесть.

Мэделин кинула на него яростный взгляд.

– Почему? В чем дело? Ты можешь мне поверить? Хоть в чем-нибудь! – Мэделин чувствовала, что еще немного – и она сорвется, устроит у всех на глазах безобразную истерику.

– Успокойся. – Глаза Роналда оставались суровыми, но хватка ослабла. Его пальцы отпустили ее хрупкое запястье. – Я собирался сказать тебе, что был не прав, когда начал было действительно тебя подозревать. Так что он ответил? Согласился, что не стоит трогать драгоценного братца? – Его большой палец все еще мягко касался ее руки. Наверное, он чувствовал учащенное, биение ее пульса и, конечно, счел это доказательством ее вины.

Собравшись с духом, стараясь дышать ровнее, Мэделин призналась:

– Я ничего ему не сказала. Эбби, его жена, очень больна. Не хватает им еще и этой неприятности.

Резким движением она отняла у него свою руку и, кусая губы, сцепила пальцы, зажав их между колен.

– Как ты заботлива, моя дорогая, – издевательски заметил Роналд. Кончиком пальца он оттолкнул нетронутую чашку с кофе. – Я надеюсь, ты не забыла сказать Винтеру о твоем увольнении? Или из-за пресловутых неприятностей все вылетело у тебя из головы, как и время нашего ланча? Или же ты настолько печешься о душевном покое семейства Винтер, что не захотела ранить его еще и этой неприятной новостью?

– Не смей издеваться! – Чем холоднее становился Роналд, тем больше раздражалась Мэделин. Она готова была громко завопить от злости. – Конечно, я все сказала ему, – отведя взгляд от окна, произнесла она. – Он этого совсем не ожидал и был недоволен, но он понял. Алан – разумный человек. – В отличие от тебя, говорили и ее глаза, и интонация голоса. Запоздало заметив заинтересованный взгляд с соседнего столика, она продолжила, понизив голос: – Я заявила, что хочу уйти через месяц. Он просил меня остаться еще на три-четыре месяца.

– И?.. – Безжалостный взгляд Роналда не отрывался от ее лица, сузившиеся холодные глаза потемнели от злости.

– Я согласилась, – призналась Мэделин. – Зная, что произошло, я просто не могла отказаться.

Он попросил счет и расплатился с официантом.

– У тебя был выбор. Однако ты приняла такое решение. Это твое право.

Мэделин стояла как вкопанная, глядя на него расширенными глазами. Она не могла представить, что он воспримет это так. В ужасе она почувствовала себя брошенной: он уходит от нее! Опять они стали бесконечно далекими друг от друга, словно жили на разных планетах.

– Я улетаю в Мехико, нашу деловую базу в Латинской Америке, как только сумею организовать перелет. Я все отложил на два месяца ради тебя, и был готов подождать еще месяц. Но не три-четыре. Итак, каждый из нас принял свое решение и, похоже, к этому нечего добавить. – Он встал, и его высокая, мощная фигура показалась Мэделин пугающе грозной. – Пойдем? Я думаю, ты не хочешь зря тратить время. Пора тебе возвращаться к вашим «неприятностям».

Вскочив на ноги, Мэделин пошла впереди него между тесно составленными столиками, крепко сжав губы и высоко подняв голову. Но, как только они выбрались на тротуар, она со слезами на глазах повернулась к нему.

– Ты говорил о двух месяцах, но вспомни: ведь это было наше свадебное путешествие!

Как он смел намекать, что эту отсрочку взял только для нее?! Дорогой подарок для влюбленной новобрачной, тогда как он сам с нетерпением считал дни до возвращения к своей любимой работе! Как он посмел?

Он лениво поднял одну бровь. Затем остановил проезжавшее такси. Изумленная Мэделин не могла поверить происходящему.

– Я не хочу уезжать! Я тебя не просила! Ты даже не желаешь знать, что случилось, почему я согласилась остаться?