Мясо было жестковатым, и я старательно пережёвывал его, пока в голове медленно ворочались подозрительные мысли...

– - Приятель, а что ты делал последние двести лет? -- прищурился Юллий Цезарович. -- Опять семинары, как и раньше?

Себастьян задумался на мгновение.

– - Помню свой первый опыт, тогда я был ещё совсем молодым человеком в звериных шкурах, занимался каменной резьбой и числился левой рукой председателя нашего племени. Однажды, он подошёл ко мне и сказал: "Себастьян, нам нечего есть: вчера закончился последний мамонт. Сходи в пещеру, придумай что-нибудь до ужина. Скоро оттает динозавр".

Надо сказать, что многие ещё даже не умели говорить. Они просто мычали и били себя кулаком в грудь. Когда я пришёл, волосатые соплеменники ждали обеда и дружно играли в кости. Я не знал, что делать.... Попробовал что-то сказать, но не все понимали речь. Тогда я стал просто изображать мамонта. Люди сразу оживились: они пристально следили за каждым движением, и внимание мне было обеспечено.

Я продержался до ужина, когда меня всё-таки схватили, чтобы пообедать, и, только оттаявшая, наконец-то, туша динозавра спасла от крепких зубов соплеменников.

– - Сразу чувствуется рука мастера, -- уважительно сказал Юллий Цезарович. -- Ты, наверное, всё там отбил на каменном полу, пока бегал?

– - Ну, по крайней мере, отпечаток ладоней остался на века. Учёные долго будут ломать голову, ведь считается, что люди уже были прямоходящими, хотя большой разницы между конечностями не существовало. Впрочем, по сравнению с вами, я дилетант...

После окончания трапезы Юллий Цезарович подошёл к дивану и взял в руки скрипку. Развалившись на мягкой мебели, он начал медленно водить смычком по струнам.

Вдали послышался чей-то протяжный вой. Я подошёл к окну и стал пристально всматриваться в темнеющий лес.

– - Это один из моих щенков, -- сказал Юллий Цезарович. -- Малыш любит гулять в окрестных болотах. Одно время туда повадился ходить сосед, любитель игры на скрипке... кстати, это его инструмент.

Я искоса взглянул на пустые тарелки, но промолчал.

– - Зачем он выбросил её, не знаю, -- задумчиво произнёс Юллий Цезарович. -- Давно хотел научиться играть, только времени не хватало.

– - А как его звали?

– - Не помню, -- пожал плечами Юллий Цезарович. -- Этот тип разглядывал мир через увеличительное стекло. Каждый раз, когда я встречался с ним, он настойчиво интересовался, не профессор ли я?

Юллий Цезарович открыл нотную тетрадь и начал старательно наигрывать сентиментальную мелодию.

– - А вы, действительно, были профессором? -- с любопытством сказал я.

– - Много лет назад, молодой человек.

– - Да папа кем только не был, -- сказала Кира, постукивая о край стола длинными коготками с отличным маникюром. -- Хотя, на самом деле, он всегда оставался собой.

Я снова взглянул в окно. Вдали какой-то человек убегал от огромной собаки, энергично размахивая продолговатым предметом, похожим на скрипку. Они быстро пересекли пшеничное поле. На опушке леса человек оглянулся и, бросив предмет на землю, скрылся среди деревьев. Собака немедленно бросилась к артефакту...

Я облегчённо вздохнул. За стеклом буфета в углу находилась целая коллекция новеньких скрипок.

– - Как же вам удавалось оставаться собой?

– - Существует три аспекта себя, -- усмехнулся Юллий Цезарович. -- Сначала вы вне себя, тут сказать совершенно нечего. Потом обретаете себя, радуетесь жизни, и имеете опыт. Однако, вскоре, опыт начинает иметь вас, и тогда вы становитесь кем-то...

– - Значит, всё дело в опыте, -- задумчиво произнёс я.

Юллий Цезарович выпил сока прямо из горлышка бутылки.

– - А вы что скажете? -- повернулся он к приятелю.

Себастьян поднял голову от красочного журнала. Он стоял рядом с книжными полками и с любопытством рассматривал литературу.

– - Опыт, он и в Африке опыт. Его, как говорится, не пропьёшь.

– - Точно, -- согласно кивнул Юллий Цезарович. -- Ну, а вы, что можете сказать, молодой человек?

Я задумчиво посмотрел в окно. В поле колосилась пшеница, и одинокий сокол медленно кружил над ним. На опушке леса снова появился человек.

– - Сложно говорить о себе... в общем, менеджер тнп.

– - Manager? -- сказал Юллий Цезарович. -- Насколько я помню перевод с латинского языка, ager это поле или пашня, а что такое тнп?

– - Это просто аббревиатура логической цепочки: товар, народ, потребление.

– - То есть, вы работник пашни...

– - Ну, можно и так сказать, -- пожал я плечами.

– - Садитесь, молодой человек.

Юллий Цезарович сделал широкий жест, показывая на мягкую мебель.

– - Да мне и тут хорошо...