– - Решил прокачать эндорфины? -- улыбнулась Кира. -- Сейчас это модно.

Я задумчиво почесал затылок. Как то незаметно мы перешли от секса к другим вопросам...

Кира снова одела наушники, постепенно погружаясь в оргазм. Ладно, каждому своё. Я прикрыл глаза, и осознание стало медленно дрейфовать, сопровождаемое мыслями о прошедших событиях. Внезапно, я снова вижу перед собой знакомого толстяка с шариком-сосиской.

– - Быстро, -- снова повторяет он, удивлённо разглядывая меня.

Я озадаченно оглядываюсь, но комната Киры, как сквозь землю провалилась.

– - Мне бы поесть.

Толстяк кивает на внушительную дверь, и я замечаю, что здесь находятся два одинаковых входа. Спускаюсь по лестнице в большое помещение и осторожно присаживаюсь за свободный столик.

Передо мной вырастает фигура в униформе.

– - Чего изволите?

– - Оливье, если можно.

Приносят тарелку с салатом, однако я вижу, что там какая-то странная смесь.

– - Что это?

– - Бэу, -- невозмутимо говорит человек. -- Бывшее в употреблении...

Я растеряно созерцаю ближайших соседей, и, похоже, данное утверждение вполне справедливо.

– - Послушай, голубчик, -- невольно замечаю, как дёргается его лицо. -- Мне бэу не надо.

Человек загадочно шевелит пальцами, и я кладу мелкую купюру на стол. Скамейка угрожающе трещит под весом невероятно толстого мужчины. Пальцы-сосиски обхватывают пивную кружку подобно обычному стакану, и пенистая жидкость ручьём льётся в тёмное отверстие, прикрытое сверху пышными усами. Толстяк громко рыгает, вытирая ладонью густую поросль,

Перед ним стоит поднос с пищей непонятного происхождения. Мужчина берёт внушительную ложку, больше похожую на половник для супа, и ловко кидает в рот солидные порции, каждой из которых хватило бы на целый обед.

Мне приносят оливье, обрезанные куски хлеба и кофе с маленьким пирожным. Рядом вырастает худая фигура.

– - Свободно?

У незнакомца бритая голова, сплошь покрытая узорами татуировки, как в морозный день на стекле.

На сцене появляется не первой свежести дама в стрингах, и в зале чувствуется весёлое оживление. Плоские груди мелко трясутся в такт движению, которое женщина пытается изобразить, лениво вращаясь вокруг шеста. Толстый слой грима покрывает узкое лицо с ярко накрашенными, полными губами и большими накладными ресницами. Фигура далеко не идеальна, но для такого заведения сойдёт.

Женщина отчаянно зевает с утомлённым видом, продолжая двигаться, как в замедленной киносъёмке. Дама садится на корточки, что-то разглядывая на полу под неумолкающий свист и улюлюканье зрителей с пивными кружками в руках, поправляет сползающие трусики, пока, наконец, кто-то не приносит стул, и женщина облегчённо садится, потирая ноги.

Усталую труженицу сменяет бомжеватого вида мужчина в фуражке с лакированным козырьком. Худая шея обмотана толстым шарфом, концы которого болтаются в районе колен.

Мужчина начинает петь, как человек, недавно выучивший слова. Ему приносят микрофон, и мужчина долго стоит с задумчивым видом, о чём-то размышляя. Хриплый голос дребезжит, и микрофон разносит по залу глухое сопение.

– - Уютное местечко, не правда ли?

Татуированный человек с интересом смотрит на меня.

– - Я у вас спички покупал.

Он достаёт коробок с надписью "Трюизм".

– - Да, -- вынужден я констатировать очевидный факт. -- Были такие...

– - Вы мне счёт выписали и накладную. Сходил, оплатил в кассу, а потом на складе получил, правда, пришлось в очереди постоять немного.

– - Честно говоря, не помню, -- наморщил я лоб. -- Много людей приходит: кто за спичками, кто за мылом, кто за туалетной бумагой...

В это время на сцене появляется второй участник, и персонажи исполняют дуэтом песню, где можно услышать часто повторяющиеся слова: река... любовь...

– - О чём они поют? -- заинтересовано говорит мужчина. -- О любви к реке?

– - Думаю, речь идёт о реке любви. Возможно, несчастной, -- добавляю, глядя на унылые лица, которые уже просто бормочут что-то.

Кто-то из посетителей догадался поднести артистам кружку пива, и, быстро опорожнив сосуд, они с новой силой продолжают хриплое исполнение шлягера.

Хмельной дуэт сменяет женщина с печальным лицом. Высокий разрез длинного платья оголяет ноги в ажурных чулках. Изящная шляпка с пушистым пером, тонкие перчатки.

Грустно взглянув в зал, она что-то тихо шепчет в микрофон. Пьяный посетитель ломится, чтобы засунуть бумажные купюры в женские чулки, и та охотно подставляет ноги. Руки тянутся со всех сторон, возникает потасовка. Лёгкий мордобой стремительно превращается в классическую драку, и в воздухе начинают летать посторонние предметы.