Что со мной? Желание. Я желаю мужчину стоящего рядом.

Потянулась к нему, он все понял. Обнял, прижал, зацеловал. Где-то на подсознании вспомнила о кольце. Сняла и отбросила в сторону. Оно мне больше не нужно.

Боль? Да, и боль, и вспышка света перед глазами. Джин замер пережидая. Поцелуи груди, шеи, долгий нежный поцелуй в губы и меня снова закрутила волна желания. А потом случился взрыв сверхновой. И меня накрыла темнота.

ЧЕРНЫЙ ПРИНЦ

Лежа на траве у ног скульптуры Макошь, я не сразу поняли, что в Храме мы не одни.

Лилия спала, меня тоже клонило в сон. Уж слишком мы слабы после перенесенной операции. Наверное не стоило пока отдаваться страсти. Но заметив ответное желание в глазах любимой и добровольный отказ от защиты Светлой Богини Рожаны, никакие силы не смогли бы остоновить меня.

Сдавленный стон отвлек меня от созерцания сонного личика. Глянул в том направлении. В дверном проеме столпилась масса народа. Первыми, перекрывая проход стояли отец и Раманиэль. Их каменные лица насторожили и тут же я понял, они видят Лилию обездвиженной.

О, Светлые Боги, они видят ее обнаженной. Лилия не простит мне, что позволил увидеть ее в таком виде. Нашарил рядом мантию, прикрыл любимую. Посмотрел на отца, улыбнулся и приложил палец к губам, давая понять, чтоб не шумели.

Отец и Раманиэль вмиг преобразились, каменная маска спала, их лица озарились счастливыми улыбками. Они развернулись, шепотом увещевая, оттеснили столпившуюся толпу.

Я расслабился, обнял Лилию и позволил Морфею унести себя в страну грез.

ЛИЛИЯ

Жизнь удалась, лучшей подушки, да и перины, свет не видывал. Сквозь дрему размышляла я, лежа на Джине. Он спал, продолжая обнимать меня, чтоб не скатилась. Приятно ощущать себя любимой, желанной и единственной на веки вечные, даже если наш век окажется десятилетием или годом, не имеет значение. Он будет нашим веком вечным, вот, что главное.

Хочется раствориться в любимом мужчине. Стать одним целым, чтоб ни на миг не расставаться.

На глаза набежали слезы. Вспомнилась бабуля в постоянном ореоле грусти, даже когда она смеялась, глаза оставались печальными.

Подумала о прадеде и слезы заструились по щекам. Стоило слезинке коснуться груди Джина, как он тут же проснулся и сильней прижал меня к себе.

– Ш-ш-ш маленькая, что случилось? Сон плохой приснился?

– Я люблю тебя.
– Джин напрягся.
– Очень сильно люблю. Я не хочу с тобой расставаться.
– Я уже ревела во всю.

– Нам не надо расставаться. Мы поженимся и всегда будем вместе.
– Шептал, покачивая и целуя в макушку.

– Я даже на миг не хочу расставаться, даже на урок в академии.

– Мы не пойдем больше в академию.

Мысль, что можно не ходить в академию высушила слезы.

– Правда? Ты серьезно говоришь?

– Конечно, все, чему нас могли научить, уже научили.

Я набросилась на него с поцелуями, смеясь и шмыгая носом. Он высушивал от слез мои глаза с помощью поцелуев. Даже представить не берусь, как далеко мы бы зашли в успокоении друг друга, пока не прервали нас легким покашливанием. Я замерла, сразу вспомнила, что раздета. Джин угадал причину моего напряжения. Перевернулся на бок, притянул откуда-то мантию и одел на меня.

Нас Раманиэль поженил, так сказать не отходя от кассы. А то, говорит, дети посыпятся с меня, стоит лишь выйти за порог Храма и необходимо их срочно узаконить.

За порогом Храма дети не посыпались, физиологически мы не способны на подобные подвиги. Зато через девять месяца подарила мужу эльфенка. У нашего мальчика ничего не было от меня человечки.

После рождения ребенка пришлось начать предохраняться, каждое утро пить специальный настой из трав. Джин притворялся обиженным. Пришлось пообещать дарить ему каждые десять лет по ребенку. Он прикинул, что за сто лет у него родятся десять детей, а за двести - двадцать и так далее, дуться перестал. Зато я приуныла, кажется погорячилась с обещанием. Джин наблюдая за моим смурным лицом еще больше веселился, вслух прикидывая куда нам пятьдесят детей расселять, когда они выростут.

И тут уже я не выдержала, смеялась до колик в боку. Получил одного ребенка, а уже пять десятков расселяет.

Но Джин призадумался всерьез. А позже узнала, что он правдами и не правдами скупляет хрустальные скалы. Видетели раньше их семье хватало одной скалы, а теперь нашей семье должны принадлежать все хрустальные скалы. Одинадцать скал и так может не хватить на всех наших детей. Вот тут уж я испугалась не на шутку.

– Прекрати делить шкуру не убитого медведя. Сглазишь, тебя рожать заставлю.
– В сердцах выкрикнула как-то ему.