– Разумеется, не поэтому. Да и вообще наша организация имеет сугубо светский характер. Проблема в том, что никакой человек со стороны, извне, не может быть посвящён в нашу, что называется, кухню. У нас очень высокая степень секретности! И я не вижу оснований давать вам даже самый элементарный начальный допуск! Вы не являетесь посвящённым и, в принципе, не можете им быть.

"Посвящённый"... Гм. Похоже, что в устах Зарайского это какой-то, скорее, технический термин, но для человека религиозно образованного такого рода понятие звучит довольно подозрительно. А о. Максим как раз-таки был весьма и весьма религиозно образованным. Мало того, даже специализировался по так называемому сектоведению и сравнительному богословию. И словечко это прозвучало для него как сигнал определённой тревоги.

– Позвольте!
– сказал он.
– Да мне и дело нет до сугубых тайн вашей кухни, до тонкостей её рецептуры. Однако, разве готовые блюда тоже являются великой тайной? Ну, насколько я знаю, ваша служба участвует во всемирной борьбе с терроризмом, владеет какими-то особыми информационными технологиями, не так ли? Анализирует, предупреждает теракты и так далее! Зачем же мне вообще лезть во все тонкости вашей деятельности? Достаточно самой общей осведомлённости. Я ведь должен просто иметь дело с конкретными людьми, духовно и нравственно окормлять их...

– Вот-вот!
– встрепенулся Зарайский.
– И как вы собираетесь это делать?

– Ну... совместные службы с верующими членами вашей организации. Исповедь. Молебны по праздничным датам. Панихиды по павшим и усопшим...

– Вот-вот! Исповедь!
– Зарайский оживился в крайней степени.
– Но ведь через исповедь - прямо или косвенно - вы вполне можете узнать, что вам знать совсем не следует!

И тут этот змей Джон Александрович осклабился, взирая на священно-иерея с каким-то даже ехидством во взгляде.

– Допустим. Но священник клятвенно обязан хранит тайну исповеди. Я буду молчать на этот счёт... Буду нем как рыба... За разглашение тайны исповеди вообще положено извергать из сана. Лишать священства, то есть.

– Эх!
– Зарайский только махнул рукой.
– Наивный вы, батюшка, наивный! Есть много способов развязать язык, чем бы кто когда не клялся. А потом... Потом, как знать, ведь вы можете услышать такое, ну, к примеру, что может вообще вашу веру пошатнуть, обрушить... Не боитесь эдакого поворота?

Да, тут себя змей Зарайский и выдал: посмел покуситься на личную веру своего визитёра!

Окоёмов в ответ встал и приосанился:

– Этого, в принципе, не может быть никогда! Вера для меня основа всей жизни!
– говорил он это совершенно искренне, нисколько не сомневаясь, что его пафос может кому-то показаться чрезмерным или ложным.

Зарайский промолчал в ответ на эту тираду, однако было заметно, что никакого впечатления на него эти слова не произвели, поскольку он так и оставался полон по отношению к свалившемуся ему на голову священнику самого глубокого скептицизма. А если и произвели какое впечатление, то, скорее, ещё более тягостное, чем до прозвучавших деклараций. Вероятно глава VES предпочёл бы на своём месте иметь дело, скорее, с неверующим или прожжённым циником, чем с фанатично верующим человеком. Последние менее предсказуемы. А одной из задач спецслужбы, руководимой Зарайским, была именно что предсказуемость. Точнее, слежение за тем, чтобы все развивалось согласно земных законов бытия, предсказуемо или, иначе говоря, без особых фокусов.

Из "Рабочего словаря VES" (совершенно секретно, только для внутреннего пользования). Дуга (пространственно-временная). Сложное пространственно-временное явление, имеющее неопределенный долгосрочный потенциал действия. Может образовываться в той или иной реальности , благодаря энергетическому воздействию или импульсу извне или изнутри реальности, мощность которого, как правило, превышает естественный энергетический потенциал самой реальности. Следствием появления "Дуги" могут быть различные и на настоящий момент до конца не изученные явления или парадоксы, такие как провалы или скачки во временное прошлое или будущее, разная длительность или течение временной хронологии внутри отдельных участков или лакун одной и той же реальности и т.д. Уже наблюдаемым ранее и отчасти описанным следствие м "Дуги" является "Квадроцикл" (см. "Квадроцикл").

Глава ВТОРАЯ

"КВАДРОЦИКЛ" В ЛАВРЕТАНИИ

Старший спасатель VES Иван Рейдман был ещё довольно молодым человеком, хотя и приобрел в разного рода реальностях такой опыт, какой не смогут приобрести тысячи и тысячи людей в совокупности за всё время своей земной жизни, проживая её, что называется, обыденным образом. Если, конечно, сами из земной реальности никуда не шастают и за рамки обыденности не выходят. Однако, выходить за рамки этой самой обыденности - дело весьма рискованное, и только понимающий, что такое настоящий риск, в состоянии адекватно воспринимать возможные следствия собственной же рискованной деятельности.

Ныне весь опыт Ивана Рейдмана говорил о том, что он попал в плохую историю. Да и не только он сам, но и его коллега и друг Антон Кокорин, которому было, пожалуй, ещё хуже со сломанным позвоночником и частичной парализацией. О причинах происходящего вокруг можно было особо и не гадать, будучи вооружёнными теми знаниями, которые, в принципе, доступны сотрудникам VES, имеющим в свою очередь основные секретные допуски. А вот о возможных следствиях всего происшедшего гадать можно было довольно много и долго, потому как будущее могло сулить, в общем-то, непредсказуемое количество вариантов развития событий. Так, "Пространственно-временная дуга" цвела себе в небе и днём и ночью. Цветом и интенсивностью свечения, при этом, "Дуга" эта самая явно убывать не собиралась. Ну, разумеется, днем при солнечном свете несколько блекла, порой её очертания закрывали облака, но даже и сквозь облачные покровы угадывалось непрестанное и мощное сияние.