— Договорились. Затем мы можем получить права на весь метилированный геном. Поскольку деметилирование соматических клеток при клонировании проходит не полностью, то если они попытаются клонировать вас, часть искусственного метилирования останется в клоне.

— Что нарушает мои права, — сообразил я. – А что если они будут готовы возместить убытки?

— Ха! – Скотт хлопает меня ладонью по спине. – Вот тут и пригодится моя гениальность. При регистрации авторского права мы можем установить законное возмещение ущерба. Доктор, сколько клеток в человеческом теле?

— Примерно сто триллионов.

— При минимальной сумме возмещения в 750 долларов за копию – это… многократно превышает государственный долг. Кто сможет позволить себе клонировать тебя без разрешения?

Я прямо вижу, что Скотт уже планирует, как будет тратить свои комиссионные.

— Вы уверены насчет всего этого? – спрашиваю я.

— Уверена так же, как и во всем остальном, что касается эпигенетики, — отвечает доктор Данцер. Я попросил ее остаться после того, как ушел Скотт.

— Я могу направить процесс метилирования таким образом, что эмбрион клона не сможет правильно развиваться. Вы вообще не сможете продавать авторские права.

— Это будет замечательно, — сказал я. – Благодарю вас, доктор.

— Вы смогли бы стать великим, — говорит она.

Я пожимаю плечами.

Я просто не хочу контролировать свои гены всю оставшуюся жизнь и еще 70 лет после. Я хочу быть уверен, что никогда больше в мире не будет второго меня, никаких копий, которые смогут превзойти оригинал. Назовите меня тщеславным, если хотите. Я, возможно, делаю ошибку, но хочу оставаться единственным и неповторимым во всей Вселенной.

Никакого второго шанса не будет.

Перевод orangepen под редакцией Тот самый Ааз.