Выстрелы гремели уже совсем близко. Что-то щелкало в камень среди мостовой.

— Ого, летают голубки! — засмеялся солдат, шедший впереди.

— А что это? — спросил Акимка.

— Что? Разве не знаешь? Конфета это, — насмешливо ответил солдат, оглядывая мельком робкую фигуру парня, — подставляй рот и лови.

Акимка смущенно засмеялся. Солдат заметил его смущение и дружески сказал:

— Ничего, не робей, брат! Пойдешь на войну, не то увидишь.

Все один по одному перебегали от выступа к выступу и собрались на углу Камергерского переулка, где уже стояла небольшая кучка рабочих и солдат, прячась за угольный серый дом, в котором прежде была виноторговля. Здесь воздух был полон свиста пуль.

Рабочие были все незнакомые. Акимке хотелось поговорить с ними, расспросить, как и что здесь, где враги сидят, откуда стреляют, но он робел. Все стояли молча, лениво топтались на одном месте, переступая с ноги на ногу, пощелкивая сапогами, словно всем было холодно и никто не знал, что надо делать. У всех были серые лица с пепельными губами. Краснощекий, румяный Акимка, с живыми, полными любопытства и застенчивости глазами, обращал на себя общее внимание.

На углу соседнего, Долгоруковского, переулка толпились солдаты, и среди них резко выделялись черные фигуры рабочих; все они стреляли вниз, в сторону Охотного.

— А отсюда стрелять нельзя? — спросил Акимка у солдата.

— В кого же будешь стрелять тут? Тут не в кого. Иди вон на тот угол, — угрюмо ответил высокий солдат в серой шапке, глубоко надвинутой на уши.

— А опасно идти туда?

— Ты попробуй, — криво усмехнувшись, посоветовал солдат, а потом, помолчав, вдруг сказал: — Айда-ка, товарищ, вместе. Я вперед, а ты за мной. Вместе-то веселее. Только берегись, брат. Стрелять будут — бросайся на землю.

У Акимки забилось сердце и по спине побежали мурашки, но он храбро ответил:

— Что ж, идем.

— Зря вы лезете туда, — лениво сказал кто-то позади.

— Ну вот еще, скажет тоже! — сердито отозвался солдат. — Идем!

Он глубоко надвинул шапку, поправил винтовку, подтянулся и быстро побежал вдоль стен по тротуару, низко пригибаясь на бегу. Акимка побежал за ним. Один дом пробежали, другой. Где-то щелкнул выстрел, и окно над головой солдата печально звякнуло. Солдат прыжками бросился к крыльцу аптеки и здесь присел. Акимка, точно подкинутый пружиной, метнулся за солдатом и присел рядом с ним. Солдат тяжело дышал.

— Откуда это? — тревожно спросил Акимка.

— Что — откуда?

— Стреляют-то?

— А черт их знает! Должно, от- куда-нибудь с крыши, — Оба, крепко прижавшись к камням крыльца, сидели минут пять.

Между тем стрельба стихла. Не стреляли даже в Охотном. Солдат поднялся на ноги и осторожно начал осматривать крыши домов, а потом прыжком, словно его кто рванул, выскочил из-за крыльца и побежал через улицу на тот угол, где стояли рабочие. Акимка, не помня себя, не сознавая, что делает, побежал тоже. Откуда-то сверху нервно и беспорядочно затрещали выстрелы. Вокруг защелкало… Солдат, бежавший впереди, неловко споткнулся и, громко ругаясь, грохнулся на мостовую. Винтовка с жалобным дребезжанием упала на камни. Акимка успел заметить, что солдат крепко ударился головой о камни. Его серая шапка отлетела далеко вперед.

— А… А… Скорей! Скорей! — кричали с угла.

Акимка перебежал улицу, спрятался за угол в толпу и уже только тогда оглянулся. Солдат лежал все там же, где упал, а кругом него по камням мостовой щелкали пули и подскакивали изредка кусочки земли, поднятые ими…

— Готов, убили! —отрывисто говорили солдаты, стоявшие за углом, —Нужно было лезть, чертям…

Они сердито смотрели на Аким- ку, будто он был виновником смерти солдата. А тот, бледный, задохший- ся, оглушенный, стоял у стены. Он так испугался, что готов был бросить винтовку и по–ребячьи заплакать. Но удержался. И стоял, судорожно отдуваясь. Он вдруг вспомнил, как солдат заскорузлой большой рукой надвигал на уши шапку и деловито поправлял винтовку.

Сверху, с Тверской, приехал лакированный автомобиль со студента- ми–санитарами. Санитары, чтобы остановить стрельбу, долго махали белыми флагами, на которых были нашиты красные кресты, потом подняли убитого, как тяжелый куль, быстро положили его на носилки и собрались уезжать. С угла им кто-то крикнул:

— Шапку-то возьмите!

Санитары забыли шапку, и вдруг всем показалось, что шапка для убитого просто необходима.

— Шапку, шапку возьмите! — нервно и злобно кричали рабочие и солдаты.

На момент всем казалось, что вот так и их могут убить, а шапку-то и забудут…

— Возьмите шапку! — крикнул Акимка, — Шапку.

Студент–санитар соскочил с автомобиля, поднял шапку и положил ее на носилки, рядом с головой убитого. Теперь все было в порядке. Автомобиль уехал, и все облегченно вздохнули. На том месте, где лежал убитый, камни потемнели и стояла красная пугающая лужа во впадинах между камнями. Не хотелось туда смотреть, но тянуло подойти ближе и посмотреть пристально…