Я могу перечислять долго. Всё знаю. Абсолютно всё, что касается тебя. И это меня пугало. Пытался не контактировать с тобой, но в то же время наблюдал. И да, ты так любишь говорить, что…

Любишь.

Нет, ты любила.

Ты любила касаться пальцем моих родинок, которыми усыпано лицо, любила наблюдать за мной во время сна, любила переплетать наши пальцы, любила целовать мои скулы, любила, когда я просыпался с улыбкой, любила, когда у меня было игривое настроение, любила, когда я смотрел на тебя, любила то, как я наблюдал за тобой, любила моё ворчание,любила мой запах, любила меня.

И ты любила вишню.

И я любил тебя.

Любил, как ты улыбалась мне. Только мне. Любил, как ты ворчишь, надувая пухлые щечки. Любил, когда ты давала мне отпор, когда сражалась с моим раздражением.

Ты терпела мои эмоциональные вспышки. Ты умела понять меня без слов. Могла успокоить, привести в порядок одним касанием и…

Вот. Я опять начинаю. Эти чертовы воспоминания, понимаешь, Черри? Я не могу без них. Они — часть меня. Ты часть меня. До сих пор, Чарли.

До сих пор я просыпаюсь с ощущением пустоты. Тебя нет рядом. И больше никогда не будет.

Тебя нет.

Чарли.

Я разрушаю себя, Черри. Разрушаю тем, что думаю о тебе.

Я должен, вынужден „избавиться от тебя в себе“.

Уверен, ты сама бы этого хотела. Хотела, чтобы я отпустил тебя, чтобы я смог, но это трудно. Это тяжелее, чем кажется. Тяжелее, чем осознать, что время не стоит, оно не остановилось, я всё ещё жив, но не ощущаю этого, не принимаю этот факт.

Я давно нормально не спал. Сплю по два часа в сутки. А то и меньше, Черри. Сейчас час ночи. Я сижу на кровати в пустой квартире и пишу этот бред, потому что мне это нужно, как воздух. Необходимо говорить об этом. Мне нужно спастись. Мне нужна ты.

И я не ел. Сегодня, кажется, не ел. И вчера. Только пью воду и курю.

Черри, я давно не выпивал. Последний раз был той ночью. Помнишь? Когда я ушёл. Тогда напился. Не смог попасть к тебе, Чарли, хотя, если бы не тратил время на тех ублюдков, то мог бы успеть.

Но я не успел.

Прости меня.

Господи, Чарли, умоляю, прости, я не успел. Я не могу жить с этим. Я должен был приехать. Я… Слишком много „я“, да? Так как это всё я. Я — проблема. Я мог успеть, черт возьми.

Прости меня, пожалуйста. Я никогда и ни за что не чувствовал такой боли, такой жажды умолять. Но мне никогда не узнать, простила ты меня или нет. Поэтому я буду писать тебе. Всё это время буду. Рвать тетради и начинать заново, ведь я должен знать.

Пожалуйста, прости.

Прости. Прости, прости.

простипростипростипростипростипростипростипростипрости

Прости меня.

Я должен отпустить тебя. Но буду вечно жить с грузом.

Нет, не смогу. Ни дня не протяну.

Что мне делать? Мне нужен выход, нужна помощь. Что мне делать? Что делать? Чарли, что мне делать?

Что делать? Мне не избежать очередного внутреннего сражения. С самим собой.

Я должен.

Я должен сказать тебе то, чего не говорил, когда ты была со мной.

Но уже поздно.

Поэтому говорю лишь „прощай“.

Прощай, Чарли.

***

Лондон.

23 декабря 2015 года.

В этом году зима пришла раньше, чем обычно. Улицы Лондона не покрыты белыми сугробами, да и холод не такой сильный. Скоро Рождество. И атмосфера в городе изменилась, деревья, дома украшены яркими гирляндами, запах пряности разносит морозный ветер по широкой улице. Ночь давно опустилась, но люди не спешили возвращаться в теплые квартиры.

Белый пар облаками уносится вверх, когда она приоткрывает губы, немного опуская пальцами ткань вязаного шарфа. Наблюдает серо-голубыми глазами, как пар растворяется в воздухе, после чего слабо улыбается, поморщив носик.

— Ты меня не слышала? — он грубо натягивает шарф ей на лицо, игнорируя её тихое возмущение:

— Прекрати, я тебе не ребенок, — вновь опускает ткань, глубоко дыша носом, но корчится, начиная чихать.

— Моя вина, что ты заболела прямо перед Рождеством? — парень недовольно ворчит, поднося к губам стакан с горячим кофе.

Они стояли на торговой улице, которая была красиво украшена. Здесь довольно многолюдно, в воздухе витают разные запахи, которые помогают в полной мере ощутить приближение семейного праздника.

Но эти двое не празднуют его в кругу семьи.

Девушка довольно улыбается, убрав светлую прядь волос за ухо:

— К слову, это тебе приспичило в час ночи пойти прогуляться, ведь именно в это время, — откашливается, пытаясь пародировать голос парня, — можно отдохнуть от людей и насладиться одиночеством.

Парень закатывает глаза. Девушка берет из его рук стакан, поднося его к своим губам. Пьёт. Они всё ещё стоят на месте, под деревом возле замершей деревянной лавки. Легкий снег продолжает падать на асфальтированную дорогу, по которой ходят люди. Никто никуда не спешит. Улица переполнена смехом и разговорами, тихой музыкой, но это не вызывает раздражение.