У лесника в прокуренной сторожке Домашний волк живет не первый год. Он незлобив, не тронет даже кошки, Он, как собака, домик стережет.Когда-то у оврага, в дальней роще,В неистовую позднюю пургу, Лесничий взял его волчонком тощим И преданного выкормил слугу.Но в феврале, когда метель клубится, Волк смотрит настороженно во тьму, И сам хозяин в эти дни боится Его погладить, подойти к нему.Там где-то стая ждет его прихода,Его зовет клубящаяся мгла, — И, может быть, голодная свобода Ему дороже теплого угла.Хозяин, бойся этой волчьей стати И очень-то не доверяй ему — Злом за добро он все равно отплатит, На вой волчицы кинувшись во тьму.Ни ласкою, ни хлебом, ни пинками Не пробуй возвращать его назад — Он горло перервет тебе клыками,И ты же будешь в этом виноват.Он просто волк, он не собачьей масти, И он уйдет, забыв, что он ручной,От теплого навязанного счастья В метель и холод, в неуют ночной.
Непрерывность
Смерть не так уж страшна и зловеща. Окончательной гибели нет:Все явленья, и люди, и вещи Оставляют незыблемый след.Распадаясь на микрочастицы,Жизнь минувшая не умерла, — И когда-то умершие птицы Пролетают сквозь наши тела.Мчатся древние лошади в мыле По асфальту ночных автострад,И деревья, что срублены были,Над твоим изголовьем шумят.Мир пронизан минувшим. Он вечен.С каждым днем он богаче стократ.В нем живут наши давние встречи И погасшие звезды горят.
Берега
Рекой разлученные берега Глядят друг на друга с грустью: Река широка, река строга — Одного к другому не пустит.Пройдут века, иссохнет река, Подводные травы завянут, Сойдутся далекие берега, Обычною сушею станут.Сойдутся два берега-старика, Пожалуются при встрече:«Вот, то ли дело — была река,А ныне умыться нечем».
Полузабытое
Путалась она со многими, Легких связей не тая.Этими глазами строгими Был обманут только я.Этими руками тонкими Был лишь я за сердце взят,А другие с ней — потемками Попросту в Заречный сад.Сколько под окном я выстоял, Сколько ждал, чтобы она, Неприступная и чистая, Выглянула из окна!Знал ли, что такое сбудется, Что, как пьяный, наугад, Через год по тихой улице С ней пойду в полночный сад.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .И, оправив платье смятое, Лунным светом смущена, Ласковая, виноватая, Улыбнется мне она.Оступившаяся скромница Улыбнется под луной, — Лишь моей она мне помнится, А не чьей-нибудь иной.Только в счастье виноватая, Все светлей за годом год, Пахнущая дикой мятою В памяти она встает.Улицею немощеною В памяти, в рассветной мгле, Девушка идет смущенная — Первая на всей земле.
Искра и капля
Рыбак у моря жжет костер, Вода о камни бьет.У капли с искрой вышел спор: Чей благородней род.И продолжался б дотемна Напрасный разговор:«Я морем этим рождена!» — «Меня родил костер!»Рыбак всегда был прав и пьян, И молвил он, подняв стакан: «Есть выше похвала:Ты — породила Океан,А ты — Огонь зажгла!»
Вторая порция
Я в детстве был вертлявым и шумливым, На беготню я тратил много сил,И, свой обед съедая торопливо,Всегда вторую порцию просил.С годами та прожорливость отпала,А мир вокруг — все шире и родней. Теперь мне не жратвы, мне жизни мало, И к жизни я чем старше, тем жадней.Я знаю: смерть повсюду нас находит,Не век шагать мне по ступенькам лет.Но у меня в таком плохом исходе Трагической уверенности нет.Все чудится, что соберутся люди, Минуты, как крупинки, соберут, Пошепчутся, столкуются, обсудят — И мне вторую порцию дадут.
Утром
Что-то легкое снилось На весеннем рассвете.Ты скажи мне на милость, Отчего мы не дети?Отчего мы похуже,Отчего мы построже?..Взять прошлепать по лужам На зависть прохожим.В нас весенние грозы Принимают участье — Верю в глупые слезы,В беспричинное счастье!
На осеннем рассвете
На осеннем рассвете в туман ковыляет дорога, Оловянные лужи мерцают у дачных оград,Над опавшей осиной мигает звезда-недотрога,И на темных кустах полотенца тумана висят.Как грустна и просторна земля на осеннем рассвете! Сам не верю сейчас, в этой сонной предутренней мгле,Что нашел я тебя на такой необъятной планете,Что вдвоем мы идем по прекрасной осенней земле.
