Шрифт:
– Сх... лушай, Вика, давай завтра и решим, а?
– прищурив один глаз, потому что тот отказывался открываться напрочь, с тоскливой надеждой предложила она.
– Сейчас голова ну вообще не соображает. А ты, если не спится, посторожи тут... И разбуди меня... об-бязательно... Если... если что...
Наверное, студентка ей что-то ответила. Но Яна этого не услышала. Вытянувшись на гнилом матрасе, она непробудно спала.
6
Несмотря на то, что сон Яны был закономерным и крепким, видения ей достались тяжелые. Пульсация странного полубреда выдавала в ее воспаленный мозг картины, как в покадровом кино. Перед мысленным взором вспыхивали и гасли чудовищные, невероятные молнии, куски обломанной асфальтовой дороги и обрезки каких-то труб, размазанные в пустоте пятна крови и фиолетово-черные колбасы чьих-то кишок, оскаленные зубы, не то хитин, не то чешуя какого-то гигантского когтистого человекокраба, темный провал колодца, из глубины которого к поверхности стремилось что-то дико страшное и необычайно мерзкое, сухая, колкая чернота... И на фоне всего этого - монументальная, монолитная стена чудовищного улья, поверхность которого была испещрена тысячами, миллионами и миллиардами разноформенных, разноразмерных и разнонаправленных сотов.
Это единственное и последнее напугало Яну до унизительного, истерического ужаса. Ужаса, который она раз и навсегда изжила в себе в далеком детстве, поклявшись, что ничего подобного с ней не случится ни за что и никогда...
Яна вскинулась, распахивая глаза. Она не смогла сообразить сразу, что заставило ее так резко вынырнуть из засасывающего омута сновидений. Но причина была, и исходила она из физического, реального мира. Того, который теперь был для нее реальностью.
Сквозь люк подвала пробивались две неровные полоски света - по-видимому, ночь была ветреной, и часть мусора, который Яна нагребла на крышку для маскировки, сдуло даже несмотря на остатки стен. Однако, внутри подвала по-прежнему оставалось темно. Должно быть, оставленная с вечера свеча выгорела до основания.
Яна несколько раз с силой зажмурила и открыла глаза, потом энергично потерла переносицу. Нащупав в кармане зажигалку, чиркнула, выбивая слабый огонек.
И отшатнулась в мгновенном испуге, роняя зажигалку в тряпье. Вспыхнувший свет на секунду высветил в метре от нее чье-то бледное, худое лицо с бездумными глазами и застывшим на нем мучительным оскалом.
– Вика, блин!
Окончательно проснувшаяся Яна зашарила вокруг себя в поисках утерянной зажигалки. Вслед за испугом пришло раздражение.
– За такие шутки...
В ответ раздалось горловое урчание.
Яна застыла, таращась в темноту. Испуг накрыл ее мгновенно - как широкое, шерстяное покрывало. Мигом позже она вспомнила - именно этот звук вырвал ее из ошметков сна.
– Вика...
Что-то темное, оказавшееся неимоверно тяжелым, упало на Яну сверху, прижимая к матрасу и заслоняя свет. Цепкие холодные пальцы зашарили по телу ошалевшей от перепуга девушки, словно желая сцарапать с нее одежду. Урчание, в котором теперь словно сквозило нетерпение, надвинулось вплотную, едва ли не к самому уху...
– Вика! Чтоб тебя!
Яна машинально вскинула руку, защищая лицо - и заорала от неожиданности и боли, когда в ее выставленную пятерню вонзились крепкие зубы.
Окончательно ошалев от страха, Яна забилась изо всех сил, и все-таки сумела сбросить навалившееся на нее тело.
В этот миг она не думала ни о чем. Она видела перед собой полоску света - и рванулась к нему. То, что раньше было Викой, попыталось ухватить ее за ногу - но, должно быть, оно было слишком слабо. Вырвавшись, Яна мгновенно взлетела по каменным ступенькам, отодвинула засов и выскочила наружу.
Яркое утреннее солнце на несколько мгновений ослепило девушку, которая привыкла к долгой темноте подвала. Несмотря на то, что осень уже постепенно вступала в свои права, у уходящего лета еще оставалось в загашнике несколько теплых дней, и этот был из их числа.
Протирая слезящиеся глаза, Яна, вслепую нашарила крышку люка. И успела захлопнуть ее до того, как из вслед за ней из проема показалась всклокоченная голова той, которая раньше была Викой.
– Твою мать...
Внешняя петля на крышке люка оказалась сломана. Яна заметила это еще вчера, но не придала особого значения. Гораздо больше ее интересовал засов с внутренней стороны - а тот был в порядке. Теперь же, стоя на люке, чтобы озверелая студентка не могла выбраться наружу, она оказалась в крайне невыгодном положении.
Вика, или уже не Вика, чуяла ее и продолжала долбиться в люк - не сильно, но ощутимо. Яниного веса хватало, чтобы не выпустить ненормальную наружу. Но и отойти она не могла тоже. Кроме того, рюкзак с остатками печенья, набором моющих средств и прочей мелочью, остался в подвале. И хуже всего - в подвале осталась зажигалка, которую Яна так и не успела нашарить в темноте.
В крышку снова ударили - похоже даже, что головой. На несколько мгновений все было тихо.
Потом запертая тварь заурчала. Яна вздрогнула и, закусив губу, заставила себя посмотреть на правую руку - ту самую, в которую вцепились зубы студентки, прокусывая до крови.