—Так сколько я тебе должна?

Он сунул руки в передние карманы джинс, давая мне возможность увидеть кусочек тела в районе талии. Я быстро отвела взгляд, до того как он снова заметил бы.

—Давай посмотрим, — медленно начал он. — Крепление почтового ящика, твоя машина, распитие чая с двумя любопытными дамами через дорогу и слушать их сплетни, в итоге это...

—Ты починил мою машину? На ней не было вмятины.

—Царапины. Миссис Рутледж и миссис Рос думали, что ты нарочно врезалась в почтовый ящик Патерсонов. Царапины подтвердили бы это, но я убедил их, что они ошиблись.

—Убедил их, как?

— Попивая теплый чай и поедая жесткие булочки, — его передернуло.

Я улыбнулась против своей воли.

— Хорошо. Итак, сколько ты хочешь?

— Мне не нужны твои деньги, Веснушка, — его голос стал серьезным. — Но однажды мне понадобится одолжение, и ты сделаешь это для меня.

Этот вариант звучал зловеще, словно он уже знал, о чем хочет попросить. Я вздрогнула.

— Пока это в пределах разумного.

—Я бы назвал себя разумным парнем, — улыбка, которой он одарил меня, была манящей и такой обалденной, что у меня перехватило дыхание. Я сделала шаг назад.

—Ну, э-э, спокойной ночи, — я поспешила уйти, но знала, что он провожал меня взглядом.

Я услышала его смех, когда остановилась, чтобы проверить машину сзади. Есть ли царапины на самом деле? Как и когда он починил ее? Может быть, звук мотоцикла позади не был плодом моих фантазий. Он, вероятно, поехал в DC Шины и закрасил царапины из баллончика. Завтра всего один звонок подтвердит это.

Какая нафиг магия. Он просто дурачит не голову.

***

Странный стук выдернул меня из сна. Я села и в замешательстве осмотрелась, не уверена, что я все еще сплю, но монотонный гул, заполнивший мою комнату, был знаком, как ненавистные веснушки на моей переносице. Моя спальня была единственной комнатой в доме со старым вентилятором, который гудел всю ночь, как двигатель самолета. По маминым словам, вентилятор был старым хламом или шедевром какого-то скульптура по металлу. Я не соглашалась с этим. Вентилятор был единственным в своем роде, как что-то из книги в стили стимпанк, мое последнее увлечение.

Я посмотрела на часы на моем туалетном столике. Почти полночь. Я едва легла спать. Устроившись под одеялом, закрыла глаза и попыталась уснуть.

Грохот послышался снова, и на меня обрушилось понимание. Кто-то бросал камушки в мое окно. Только один человек мог разбудить меня посреди ночи и уйти живым после этого.

Эрик.

Я отбросила одеяло в сторону, подбежала к окну и посмотрела на улицу. Он стоял под деревом, свет уличных фонарей отражался от его золотых волос, его верный спутник, камера Nikon, висела у него на шее.

—Я поднимаюсь, — крикнул он.

—Нет, не поднимаешься.

—Давай уже, Рейн, — он стал подниматься по дереву справа от дома, где заканчивался балкон.

—Ты не отвечал на мои звонки и сообщения, — ворчала я.

—У меня не было моего телефона. Его и сейчас нет, — для парня ростом метр восемьдесят, он был довольно проворным. Но в то же время, он карабкался по этому дереву с начальной школы. Я же до сих пор не могла сделать этого, не поцарапавшись. Он приземлился на балкон, как гибкая камышевая кошка и на губах засветилась знакомая милая улыбка, янтарные глаза умоляли. —Впусти меня, пожалуйста.

Я скрестила руки на груди:

— Почему я должна это делать?

Он закатил глаза:

—Ты сгораешь от желания узнать, где я был.

Да, хотела, но мне нужно было отстоять позицию. Если бы я проигнорировала его звонки, он бы злился. У него был ужасный характер.

—Не интересно.

—Мне очень жаль, что я не ответил на твои звонки и сообщения. Я был зол, и мой телефон выпал из рук и ударился об стену.

Я нахмурилась:

— Ты хотел сказать, швырнул его.

—Если ты хочешь все буквально, — сказал он и затем добавил: —Эм, мои родители вернулись.

Боль в его голосе подавила весь протест внутри. Его родители были холодными и сдержанными. Я никогда не видела менее любящих родителей. Открыв окно, я отступила назад и включила лампу на компьютерном столе.

Как только он вошел, я обняла его. Он обнял меня в ответ и уткнулся лицом в мои волосы. Эрик и я были неразлучны с самого детства. Мы росли вместе и играли во дворах, которые раньше были одним, пока его родители не решили поставить забор. Мы делили все, а в третьему классе пообещали друг другу пожениться. Он был моим лучшим другом, и не существовало ничего, чего я бы о нем не знала. Его родители усыновили его младенцем, но вместо того, чтобы купать его в любви и внимании, большую часть времени они проводили в поездках, оставляли его с нянями и экономками. Ребенком он проводил большую часть времени у нас, и что не поменялось и сейчас. Иногда я задавалась вопросом, как мои любящие родители могли дружить с его.

—Насколько они собираются остаться в этот раз? — спросила я, отступая.

—Они не собираются. Они говорят о возвращении домой.

Самое главное дом находился где-то на севере Европы. Меня охватила паника. Папа пропал, и я отказывалась терять еще кого-то, кого любила.

—Нет. Ты не можешь уехать. Мы дали клятву, закончить школу вместе, а затем пойти в колледж и...

—Эй... Эй... — Эрик взял меня за руки и посмотрел в глаза. — Последние несколько часов я пытался убедить их, чтобы они разрешили мне остаться.