Алекс и Вик возвращались из состоявшегося похода за границы достижимости для ремдроидов базы Джоре только через четверо суток. Результаты были вполне ожидаемы, но в плане возможной добычи для Леонида и Виктора печальны. Настоящего кладбища кораблей в системе по сути не было. Была реальная свалка металлолома. Большинство обнаруженных Алексом энергоактивных, «живых» по энергии объектов относилось к минным полям и управляющим такими полями искинам минных кластеров. Именно самые примитивные и тупые как зубило по меркам Содружества минные искины с их минимизацией активности и старинными неубиваемыми реакторами узловых точек оказались самыми крепкими для времени и энтропии орешками. То, что уцелели и сохранили функциональность далеко не все установленные или потерянные мины только делали их более опасными. Выделить находящиеся в состоянии пассивного ожидания экземпляры из массы окончательно уснувших было непросто даже со способностями Алекса. То есть, кладбище сохраняло некоторую степень опасности для потенциальных посетителей, но в основном это касалось расчистки трека для разгона на стадии ухода.

За почти трое суток неспешного осторожного обследования края свалки на грани ухода выше плоскости эклиптики Алексу удалось обнаружить только восемь останков с ещё действующими главными искинами и с находящимися на грани полного «издоха» реакторами. Во всех случаях сохранность их обеспечивалась также действовавшими искинами ремонтных комплексов и одним или двумя чудом дожившими до сего дня ремдроидами с грависными движителями. Один из таких дроидов обязательно имел и действующий до сих пор 3D – принтер для восстановления деталей. Вот такой непременный «джельтменский» набор выживальщика. Все обнаруженные «дожившие» искины обладали «глюканувшим» в нужную сторону софтом, позволившим объекту получить относительную свободу перемещений в пределах некоторого объёма кладбища и сбора - грабежа ресурсов, энергоносителей и запчастей для поддержания бесконечного боевого дежурства. Но только на одном огрызке крейсера нашли одиночную лазерную батарею, которая за счёт сохранившегося накопителя и чуть живого реактора с огрызком энерго - стержня могла один раз уколоть цель лучом, да на останке линкора второго поколения обнаружили орудийную башню под управлением полуживого искина оружейника в паре с тоже выжившим искином ремонтником. Чисто теоретически они тоже могли пальнуть по обнаруженному уцелевшими сенсорами врагу, а могли и не пальнуть!

Кладбище было мертво и никаких серьёзных проблем с его расчисткой у нормально оснащённого отряда уже бы не возникло. Но сюда надо было ещё дойти из за пределов Завала, а ещё сложнее отсюда выйти. Чем ближе к краю Завала, тем опаснее становились системы с более «молодыми» по времени былых сражений свалками. Это земляне подобрались почти на два последних прыжка по отрезку чистой от недобитков Древней дороги. Да и зачем сюда добираться? Древний металлолом вряд ли был достойным призом для таких «разработчиков». Наличие якобы значительного количества планет с потенциально «живой» атмосферой в объёмах Завала, которые после жутких сражений прошлого вряд ли остались в нетронутом виде и не загаженными остатками боёв, а может быть и уже не «живыми» или заражёнными остатками биологического оружия – недостаточный повод для риска. Но тем не менее джарварцы, наверняка не без молчаливого согласия и при поддержке других заинтересованных держав Содружества, поддерживали своими заявлениями о неудачных экспедициях в глубь Великого Завала миф, о его сохраняющейся до сих пор опасности и непроходимости.

Причины такой незаинтересованности в проникновении толп страждущих в глубины Завала были на поверхности. На картах его немалые объёмы относились к четырём основным державам Содружества. Самые большие участки потенциально принадлежали Джарвару и Директорату. Почти втрое меньший объём древнего кладбища считалось собственностью Федерации Дживей. Совсем краешком владела Республика Хакдан. Конфедерация Делус и Антранская Империя выходов к Великому Завалу не имели вовсе. Но границы секторов в Завале были размыты и весьма условны. Учитывая сложные отношения между соседями, пограничных споров переходящих в столкновения и войны в случае реальной расчистки объёмов Завала было никак не избежать. Постучать друг другу по головам – это в Содружестве всегда пожалуйста, но было бы из за чего! Даже в пределах огромной конфедерации Звёздных держав имелось достаточно неисследованных и неосвоенных объёмов, не говоря уже о фронтирах и окружающем Диком Космосе. Проще было поддерживать всеобщую убеждённость в опасности и непроходимости этих мест. Реальная опасность краевых систем Завала этому способствовала.

Виктору и Леониду от таких «галактополитических» выводов было не легче. Вик всё же запланировал через пару дней после возвращения организовать с Лёнькой рабочий выход и постараться разобрать на запчасти те восемь дезактивированных Алексом объектов и поработать с отмеченными и тоже усыплёнными псионом парой десятков управляющих минных центров. Все они снабжались по ходу обследования маячками, а «живые» мины в округе также усыплялись. Не сами мины, а их мини искины усыплялись, которые с большим основанием следовало бы назвать компьютерами, а не искусственными интеллектами. На мины до сих пор сложнее управленцев и не ставили. Что потом делать с собранным хламом Вик и сам не мог сказать. Тащить в Содружество убитое временем и безоговорочно устаревшее оборудование смысла просто не было. Использовать его для повышения возможностей и продления функциональности станции тоже было бессмысленно. База Джоре умирала. Уцелевший чудом уголок медицинского отсека, с теряющим свои возможности искином, работавшим под давлением софта, перегруженного предрассудками, запретами и нормами исчезнувшей цивилизации, заканчивал своё существование и продлять его как то смысла не было. Уже сам факт, что только за счёт подключения в кластер рабочих искинов производства Содружества снятых с их Лигуров Сати удалось запустить восстановление своей личностной матрицы, говорил о многом. Скорее планируемая работа должна была поспособствовать снятию чисто в психологическом плане напряжения от вынужденного бездействия товарищей, не занятых в учёбе. Алекс мешать им не собирался. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы…

Процесс же учёбы псионов после обсуждения проблемы с Сати разделили на два потока. Ирина взяла на себя изучение медицинской и педагогической составляющей наследия Джоре – Ари и Слоовин вообще. Приёмы работы и самозащиты эмпата как раз и входили в эту составляющую знаний. Алекс обучался по линии возможностей видящих и разбирался с проблемой активизации пси – дара, а также с сохранившимся оборудованием и техникой Джоре работающих на принципе пси – активного воздействия оператора. По мере продвижения в обучении они обменивались полученными знаниями друг с другом, а чем можно и с пси – пассивными товарищами.

Первой полученными сведениями и знаниями поделилась с друзьями Ирина. Оказалось, что именно в устройстве нейроимпланта, того самого, который отказались ставить себе земляне, слоовин продвинулись достаточно далеко от образцов доставшихся им в наследие от древних Слоов. Дело в том, что нейросеть Слоовин была по сути двойной. Основной симбиотический нейроимплант был разработан в глубокой древности на основе пси - активного организма отловленного, якобы, когда то на неведомой планете в иной вселенной. Предки основательно поработали над его генокодом. Продуцируемые им нанобиодроиды умели подстраивать свой генокод партнёра - носителя так, что иммунная система организма не замечала их присутствие и активность. Нейросеть, кроме естественных для неё функций интрефейса при управлении всей техникой, осуществляла перманентный тонкий мониторинг состояния организма партнёра и при нужде выполняла функции неотложной помощи.

Основной же медицинский имплантат представлял из себя отдельную нанофабрику производящую собственных нанодроидов на основе стволовых клеток мозга и некоторых других не специализированных клеток организма хозяина по схеме близкой к вирусному подчинению клетки. Зародыш медсети представлял собой набор нанодроидов всех необходимых в работе спецификаций с залитым в них софтом и вводился простой инъекцией в кровь. После пси - активации специалистом медиком или самим пациентом - псионом, при условии достаточности его пси - потенциала, начиналось максимально быстрое производство набора нанодроидов уже из клеток собственного тела, используя введённые в организм образцы как матрицы - кондукторы. После наработки достаточного объёма дроидов, опять же под пси – контролем специалиста или самого пациента - псиона, происходил перезалив софта из зародыша в наработанные центры. Затем образцы нанодроидов зародыша утилизировались, дабы не провоцировать иммунную систему хозяина на атаки на всё же чужеродный, несмотря на защиту, элемент. По пси команде обе половинки нейросети устанавливали связь с использованием своеобразного аналога протокола типа «свой - чужой». Если медимплантат устанавливался раньше основной нейросети, то по пси - команде, он предварительно дезактивировался на время установки основной. Его дроиды теряли на время активность, ибо в противном случае они просто бы не позволили установить, что то постороннее. Только после полной активизации основной нейросети медкомплекс активизировался при непрерывной трансляции кодов опознавания главной сетью.