– Тебе это обязательно?

– Вот ты про меня многое знаешь, тебя снабдили сведениями, верно?

– Разумеется. И адрес, и зарплата, и что бывшая жена с дочкой уехали несколько лет назад, живут в Мюнхене, так?

Интересно, она ни разу не упоминала про мужа, обычно это означает: или развелись, или она не замужем. Родителей она упоминала – мать, дедушку, а вот слово «отец» она вообще избегает произносить. Беззамужних Антон всегда чувствовал, а вот насчёт детей…

– Не мучайся, – догадалась она, – я уже два года как погасила семейный очаг.

– Почему?

Она хмыкнула:

– Не угадаешь.

– Он храпел?

– Хуже – стал петь. Это было невыносимо, ни слуха, ни голоса. Достаточно?

– И всё?

– Он ненавидел русских. Он жалел, что не был на войне.

Антон ждал. Тогда она сказала:

– Он требовал, чтобы я проклинала русских. «Ублюдки, приматы, – твердил он, – насильники».

– А ты? Ты ведь тоже не любила нас.

– Я спрашивала его, как же они могли разгромить нас, немцев, если они приматы?

– Вы из-за этого разошлись?

– Он меня избил. Тогда я ушла.

Густой поток машин делал улицу узкой, шумной. Шум моторов, наверное, помог Антону, он даже подумал: «Скажу под шумок»… Не наклоняясь к Магде, не поворачивая головы, он сказал: «Ты мне нравишься».

Давно он не говорил ничего подобного, не было надобности, такое признание ставило бы его в зависимость, у него обычно всё образовывалось и без этого. Отношения с девицами не требовали от них ответа, он прекрасно знал, когда уже достиг, и всё созрело. Наступал момент, когда она сама ждала, каждая «она» к какому-то моменту тоже «доходила».

Он держал Магду под руку, не глядя на неё, фраза эта вырвалась внезапно, услышав её, он удивился и обрадовался – слова прозвучали спокойно и уверенно.

Магда ему не ответила, продолжала шагать так же легко, размашисто, стук её каблучков перебивал уличный шум, тогда Антон повторил то же самое, чуть громче:

– Ты мне нравишься.

– Наверное, – произнесла она без всякого выражения.

Он остановился, развернул её к себе:

– И что же?

– А что ты хочешь знать?.. И зачем?.. Не надо. Нам сейчас направо.

Они шли в гости к её приятелям. По её словам, это была весьма интересная семья – два сына, муж с женой, все четверо работали в зоопарке. Они обожали своих подопечных и рассказывали о них всевозможные удивительные истории.

Антон ещё ни разу, ни в одной своей поездке в Германию, не был в частных домах, обычно встречался с нужными людьми где-то в кафе, в ресторанах.

Дом, где жили Штольцы, был обычным берлинским четырёхэтажным домом с маленьким палисадником. В подъезде висело объявление, Антон прочел:

«Уважаемые господа, мы хотим предупредить вас, что сегодня с восьми вечера и, возможно, до одиннадцати часов будет музыка, достаточно громкая, поскольку у нас будут гости. Приносим свои извинения».

И подпись – «Штольцы». И лестница, и коричневые дубовые двери, и коврики перед входом – всё было как в питерских ухоженных домах, и это было приятно Антону.

Магду встретили криками восторга, мальчики бросились обнимать её, вышел сам Иоганн Штольц, большой, мягкий, скорее даже пышный. Он потряс руку Антона, а Магду погладил по голове. Появилась Амалия, хозяйка, маленькая, худенькая, не выше своих мальчиков. И все они льнули к Магде, смотрели на неё счастливыми глазами. Антон уже привык, что Магду встречают с какой-то особой заботливой радостью. Стол был уже накрыт. Сели ужинать, выпили вина, настоящего, со слов Иоганна – «настоящий португальский портвейн». Вынесли фарфоровую миску со спаржей и мясо, Антон не понял – то ли птица, то ли баранина. Он гадал, дадут ли потом чай, чая не было, было мороженое. Квартира была обычной – невысокие потолки, простая мебель, книг мало, зато звуковые колонки, проигрыватели, кассеты – всякое музыкальное имущество.

Рассказывали про новости в зоопарке. Иоганн предупредил, что зоопарк – это не зверинец, в их зоопарке у зверей максимальная свобода, просторные вольеры. Напрасно бытует предубеждение: мол, в зоопарке звери находятся в неволе и страдают от этого. Ничего подобного, на природе вы не можете наблюдать и любоваться животным – как оно себя ведёт, как отдыхает, как играют они друг с другом. А в зоопарке у них много своих преимуществ: розовые фламинго гуляют по всей территории свободно, вовсю резвятся обезьяны разных пород.

Иоганн был особенно привязан к волкам, с ними, оказывается, можно было подружиться.

На шкафу и на буфете были расставлены чучела енотов, кротов, бобров.

Зоопарк даёт возможность видеть зверей рядом, любоваться их повадками, грацией. Можно наблюдать, как они играют, едят. Детей не оторвать от этих зрелищ. Зоосад сближает нас с животным миром, недоступным на свободе…

Штольц был убеждён, что зоопарки возвращают нам природу, это гуманные учреждения, необходимые и добрые, в них ведь, в сущности, не только ухаживают за животными, но и сохраняют редкие их виды.