Но фальшивомонетчик и так предстала перед генерал-прокурором А. А. Вяземским. Тот самым тщательным образом допросил ее. Его беспокоило, не замешано ли в таком грязном деле правительство Голландии или какого-нибудь иного государства. Госпожа Шампоньоло в категорической форме отрицала предположения подобного рода. Опытный генерал-прокурор не случайно напирал на возможное участие в изготовлении фальшивых денег правительств иноземных держав. Примеров такого промысла имелось предостаточно. Худшие опасения генерал-прокурора, к счастью, не оправдались. Госпожу Шампоньоло, ее мать и брата решили выслать за пределы России. На том же корабле, который привез почту, они покинули страну.

Генерал-прокурор А. А. Вяземский убедился еще и в том, что страны Европы не знают, что в России изготовляют так называемые «голландские червонцы» — золотые монеты, в точности копирующие голландские дукаты. Они не отличались от оригинала ни в пробе, ни в весе. Их чеканили для заграничных платежей. В первую очередь это были закупки провианта Архипелагической экспедиции, покрывшей себя неувядаемой славой, разгромив турецкий флот в знаменитой Чесменской битве.

Часть изготовленных в Петербурге «голландских червонцев» затонула в Чесменской битве, часть ушла на оплату провианта в средиземноморских портах. Этими монетами, скорее всего, были оплачены щекотливые мероприятия, когда заманивали на борт русского корабля известную авантюристку Елизавету Тараканову, которая выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и претендовала на русский престол.

«Голландские червонцы» обращались внутри России. Последнее не вызывало удивления, поскольку золотые монеты-подделки не очень отличались от их голландского образца. При императоре Павле I «дукаты» уже не чеканились, но их внешний вид остался на новых монетах, которые начали при нем чеканить. Например, была взята квадратная рамка «голландского червонца», но подпись внутри рамки, конечно, была другая. Ее заменили на религиозную формулу: «Не нам, не нам, а имени твоему».

При Александре I «голландские червонцы» начали чеканить снова. Руководство страны понимало, что затея подобного характера не слишком корректна по отношению к дружественному государству. Поэтому во всех официальных документах «голландские червонцы» стыдливо именовали «известная монета». Она чеканилась до 1868 года.

Однако возвратимся к последствиям авантюры Шампоньоло и других фальшивомонетчиков.

Ассигнации 75-рублевого достоинства были изъяты из обращения, так как они переделывались весьма искусно из 25-рублевых. Как говорилось в Указе Екатерины II: «Известно нам стало, что в Санкт-Петербургский банк для вымена государственных ассигнаций вступило несколько подложных ассигнаций, т. е. 25-рублевых, переписанных в 75-рублевые таким образом, что цифирь вторый, и в строках написанное слово „25“ выскоблены и вместо того вписаны цифирь седьмый, и в строках словами семьдесят, но оная при этом так осторожно учинена, что при первом взгляде и не будучи о том преуведомлену, трудно таковую подложность распознать».

Подделать ассигнации не составляло особого труда. Печатались они на белой бумаге, имевшей водяные знаки и составлявшие в целом рамку, расположенную рядом с узорчатой рамкой, отпечатанной, как и текст ассигнации, черной краской. Эта рамка заключала в себе надписи: вверху — «Любовь к отечеству», внизу — «Действует к пользе оного», слева и справа — «государственная казна». По углам рамки расположены под коронами гербы четырех царств: Астраханского, Московского, Казанского и Сибирского.

Вверху, перед печатным текстом, вытеснены без краски два овала с изображением эмблем. Внизу левого овала расположены военные атрибуты и эмблемы торговли и промышленности (тюк, бочка, кадуцей Меркурия), за ними вдали виднеется корабль. Весь центр овала занимает двуглавый орёл с полураспростертыми крыльями; на шее у него цепь ордена Андрея Первозванного, в центре которой помещен на груди геральдический щит с изображением Георгия Победоносца. Вверху левого овала полукругом надпись «Покоит и обороняет». В центре правого овала изображена неприступная скала, внизу — бушующее море и головы чудовищ, сверху полукругом надпись «Невредима». На каждой ассигнации имелись четыре собственноручные подписи: двух сенаторов, главного директора правления банков (Санкт-Петербургского и Московского) и директора местного банка.

Простота изготовления этих ассигнаций беспокоила правительство, поэтому их вывоз за рубеж и ввоз обратно был категорически запрещен.

Рис. 43. Водяные знаки на бумаге ранней московской выделки.

В России появление поддельных ассигнаций являлось обычной прозаиком. Сенат непрестанно требовал от всех властей, чтобы они употребляли «всемерное старание к открытию сочинителей фальшивых ассигнаций», а также установили «бдительный присмотр за теми, у кого окажутся такие деньги». Все расследования по вопросу фальшивых денег рекомендовалось проводить «без всяких разглашений, дабы не давать явного повода „к подрыву кредита“ к настоящим ассигнациям. Увеличивающееся число подделок заставило правительство изменить внешний вид ассигнаций и выпустить новые. Указом 16 марта 1786 года начался обмен старых ассигнаций на новые. Они выпускались 100-, 50- и 25-рублевого достоинства. В отличие от старых, на новых имелись не четыре, а три подписи: советника правления банков, банковского директора и кассира.

Некоторые специалисты отмечают тот факт, что готовые ассигнации подписывали от руки не советники и директора, а молодые чиновники, подписи которых были особенно заковыристые. Их „работа“ состояла только в том, чтобы подписывать ассигнации. Старые ассигнации, вымененные на новые, сжигались на площади перед сенатом публично.

В этот период фальшивомонетничество в России наказывалось смертной казнью. В редких случаях она заменялась вечной каторгой. Например, в 1794 году отставной капитан Фрайденберг и бывший в иностранной службе подпоручик барон Гулепрехт за изготовление фальшивых ассигнаций приговорены к лишению чинов и дворянского достоинства, потом публично на обеих руках каждого раскаленным железом было поставлено клеймо из первых букв слов „вор и сочинитель фальшивых ассигнаций“. После чего оба были сосланы „навечно“ на каторжные работы в Нерчинск.

История свидетельствует, что одним из наиболее видных „сочинителей фальшивых ассигнаций“ того времени был Наполеон Бонапарт.

Заваливая враждебные страны фальшивыми купюрами, он старался нарушить их денежное обращение и ослабить экономику. В 1806–1807 годах император руководил подделкой прусской разменной монеты и австрийских ценных бумаг в 1810 году — английских банковских билетов. Когда императорский взор обратился в сторону России, то он сразу же озаботился финансами этой страны.