— Ускользнули без проблем?

Грей пожал плечами:

— Они всё ещё спят.

— А кухарка?

— Тоже спит.

Сначала слышны были только звуки леса, бегущей воды и крики невидимых птиц. Затем послышались шаги на пропитанных влагой листьях и голоса из чащи.

— Ваши люди? — спросил Грей, внезапно ощутив тревогу.

Кравен кивнул:

— Бедные парни сторожат день и ночь. Но они делают это с истинным рвением.

— Я думаю, я видел их прежде, из ворот, за деревьями.

— Да, естественно, мы...

— А если их видел я, можете быть твёрдо уверены, их видел и Михард.

Сидя рядом на упавшем дереве, они начали попивать бренди. Кравен скорее делал вид, что пьёт, а Грей довершал вчерашнее возлияние.

— Между прочим, мы полагаем, что вычислили место их встречи. Небольшой охотничий домик прямо в южной части имения. Возможно, Шпанглер уже в пути. Никакой определённости, но держите глаза пошире, ладно?

— В каком виде он, по-вашему, придёт?

— Как кто-нибудь незначительный, полагаю. Может, как поселянин, может, как лудильщик.

— Верхом?

— Возможно.

— С оружием?

Кравен положил руку на колено Грея:

— Как будто мы прежде не играли в такие игры, Ники. Оба моих парня имеют достаточный опыт.

Грей посмотрел на него:

— У Михарда есть обрез. И он чертовски хорошо умеет с ним обращаться.

В полдень шёл дождь и дул холодный северный ветер. Пока Маргарета спала, Грей играл в шахматы с Михардом. Но из-за ветра и тиканья часов он, казалось, не мог сосредоточиться. Михард же фанатически любил эту игру.

— Вам следует научиться использовать ладьи, Ники. Ладья — жизненно важна.

— Наверное, вы правы.

— А вы слишком сильно полагаетесь на ферзя. Знаете, ферзь не единственная возможность.

Ближе к сумеркам они сыграли вторую партию, Грей опять проиграл.

— В первую очередь вам недостаёт военной смётки, — сказал ему Михард. — И ещё вам недостаёт должной агрессивности.

Вечер пришёл ещё более холодный, освещаемый внезапными всполохами молний. После ужина с шерри и холодной лососиной казалось, что каждый час длится словно маленькая вечность. Зелле медленно листала журнал, Михард чистил свой дробовик. Наконец, в отчаянии, Грей согласился сыграть последнюю партию в шахматы, ещё одну ужасающую партию.

— Тебе не следует всё время давать Ролану выигрывать, — сказала ему Маргарета. — Он становится нестерпимым, если всегда выигрывает.

Но что было предельно нестерпимо — это её лицо при свете лампы, её дельфинья улыбка.

Рассвет принёс холод без ветра, но со снегом, усыпавшим всё вокруг, словно пеплом. Пробудившись от звука фургонных колёс, Грей обнаружил, что полковник болтает с мальчиком во дворе. Несколько мгновений спустя Михард вошёл в судомойню с только что застреленным кроликом, по-видимому подаренным соседом.

— Для нашего сегодняшнего ужина, — сказал он.

Грей посмотрел на тушку, свисающую с руки, обтянутой перчаткой.

— Выглядит прелестно.

— А завтра я буду учить вас, как стрелять их самостоятельно.

— Не могу дождаться.

Полдень принёс новые шквалы снегопада, который приглушал звуки по всему дому. Пожевав несколько кусочков сыра, Михард удалился в свою спальню, оставив Грея и Маргарету до середины дня одних. Им достались короткие разговоры и большое количество шерри. Но в конце концов, забеспокоившись о своём солдате, она пошла наверх посмотреть, как он. Вернувшись, сказала только: «Он устал. Очень устал».

Ночью была полная луна, которая наполнила пейзаж призрачными тенями. После позднего скромного ужина полковник уселся с романом в руках. Он подолгу шевелил рукой, чтобы перевернуть страницу. Затем, внезапно поднявшись с кресла, объявил, что собирается в постель.

Но кто мог уснуть в такую ночь?

Долго после того, как Грей вернулся в свою комнату, он тихо лежал на кровати, ухватившись рукой за спинку. Затем, услышав шаги в коридоре, он театрально сказал себе: «Вот и конец». Но то, что казалось шагами Михарда, видимо, было лишь скрипом рассыхающегося дерева.

Цветастое стёганое покрывало, голубое вышитое одеяло, Троица на ночном столике, кувшин с водой, стеклянные часы с боем... без четверти четыре утра. Он перевёл взгляд за занавески: полярный пейзаж без глубины и теней. Он закрыл глаза, чтобы в последний раз представить себе Михарда: так же недвижно лежащего на кровати, так же глядящего на деревья.

Пожалуй, это единственное логическое завершение событий, подумал он. Вот сейчас они вместе, в одном тёмном доме, сердца их бьются в унисон, и каждый тревожно ждёт чего-то, охваченный одинаковой страстью. Мы могли бы стать друзьями, внезапно подумал Грей, но знал, что это было неправдой. Что ж, по крайней мере, мы могли бы жить в мире — тоже неправда.