Шрифт:
— Ну-ну... За день приготовься в дорогу.
— Пане Ян! Пане Ян! — кричал, оглядываясь по сторонам, с крыльца постельничий князя. Увидев Яна на конюшне, бросился к нему. — Пане Ян! Князь Изяслав кличет. Там сольба [92] какая-то! От Папы Римского...
Изяслав с нетерпением ожидал Вышатича.
— Твой совет нужен, Яне. Послы от Папы Григория Седьмого прибыли. Из Рима. Епископ Беренский.
— Дивные дела твои, Господи... — растерялся Ян. — Чего-то им надобно?
92
Сольба — посольство.
Кто не ведал о грозном Папе Григории VII [93] , который даже императора Генриха IV... на колени поставил в Каноссе... Дабы не посягал на всесилие владык Божьих...
Честь великая изгнанному русскому князю. Но за что?
Епископ Беренский ожидает их вместе с краковским князем Болеславом, приятно улыбается. Ясным внимательным взглядом смотрит в глаза Изяславу.
— Преосвященный отец Римской Церкви прощает твой грех, княже, что желал было с его врагом — Генрихом Германским — соединиться. Бог тебя наказал лукавством самого же Генриха.
93
...о грозном Папе Григории VII, который даже императора Генриха IV... на колени поставил в Каноссе... — Григорий VII Гильдебранд (между 1015 и 1020—1085) — Римский Папа с 1073 г., фактически правил при Папе Николае II в 1059 — 1061 гг., добивался верховенства пап над светскими государями, боролся с императором Генрихом IV за инвеституру. В январе 1077 г. в Каноссе, замке маркграфини Матильды в Северной Италии, отлучённый от Церкви и низложенный император Генрих IV униженно вымаливал прощение у своего противника Папы Григория VII. В переносном значении «идти в Каноссу» — согласиться на унизительную капитуляцию.
— Наказал, отче, — вздохнул Изяслав, — Брат мой Святослав Черниговский купил Генриха русским золотом и серебром. Император и не дал мне своих кметей [94] против крамольника брата.
— Лицемерный Генрих уподобился окрашенному гробу, как сие говорится в Писании, сверху кажется великим и красивым, а в середине — полно костей, мертвечины и всякой нечисти...
— Грешен есмь, отче. Не ведал сего! Прозрел лишь нынче, — угодливо молвил Изяслав.
Вышатич удивлялся — откуда такое раболепие у князя Изяслава? Неужели годы изгнаний так сломили его гордыню?
94
Кметь — воин.
— Если желаешь престольный Киев вернуть, обопрись на твёрдую руку Папы Григория. — Епископ с твёрдой ясностью посмотрел в лицо Изяслава, будто эту твёрдость хотел передать и князю.
Изяслав непонимающе уставился на епископа. Вышатич не выдержал, шагнул к епископу.
— Князь Изяслав уже возвращается в Киев. Кияне зовут Изяслава.
— Но! — поднял вверх палец епископ.
— Митрополит киевский, правда... Иоанн...
— Он есть схизматик, как и патриарх Михаил Кируларий! Они преданы анафеме истинною Римской Церковью! Новый патриарх — также еретик и схизматик. Все его митрополиты и епископы — суть руки диавола. Только Римская Церковь знает меру воздаяния за грехи.
— От греха разве можно избавиться, отче? — удивился Изяслав.
— Можно, коль проявить заслуги сверх положенных.
— Но ведь сущность Бога Отца, и Бога Сына, и Бога Духа...
— Это схизматицкое толкование Бога! Бог единый, неделимый! — страстно заговорил посланец Григория VII. — Но князь Изяслав должен дать вначале обещание, что прогонит из Руси греков-ромейцев и всех еретиков-православных.
Ян Вышатич от радости даже ногой притопнул.
— Непременно прогоним, отче, сих пронырливых татей церковных! У нас должны быть свои митрополиты — русские. Как того желал Ярослав Мудрый.
Епископ сложил руки на груди. Отрицательно покачал головой.
— Русской Церкви должно перейти под покровительство и благословение Римского Папы. Только он имеет право на вселенское владычествование. Знай, князь, Папе Римскому от Бога даны два меча: один меч — духовный, другой — светский. Этот последний он может отдавать избранному им государю. Нет власти более высокой, чем власть Папы!
— Но ведь наша вера пришла из Византии...
— Не беспокойся, — нетерпеливо прервал князя епископ, — наши священники искоренят схизматицкое православье, простят грехи и князьям, и простолюдинам.
— Так вместо ромеев придут на Русь латиняне? — прищурил глаз Ян Вышатич.
— Придут! С радостию великою! — согласился охотно епископ. — И подопрут власть князя Изяслава.
— Сие нам не подходит, отче! — рассердился Ян. — На Руси князья должны опираться на бояр русских. Он наш законный князь. Законом и воссядет на отчий стол.
Вдруг откуда-то появилась Гертруда. Гневно пылало лицо.
— Осподине! — громко обратилась она к Изяславу. — Ты разрешаешь о делах своей державы судить твоему челядину?!
И без того косые глаза воеводы от такого оскорбления разбежались в разные стороны. Он — знаменитый воевода из знаменитого рода — челядин?
— Княгиня забыла, на чьи плечи исправека опиралась сила русских князей?! Я — русич и беспокоюсь о всей земле Русской.
Губы Гертруды дрожали. Русич! А она, вишь ты, лядская кровь — это не её дело, значит? Ей смеют указывать на это в её доме?
— Воевода должен ехать завтра же на Русь. Князь Всеволод, наверное, прибыл уже в Киев, — тихо молвил Изяслав. — Поторопись, брат...