Еще во время первого, недолгого пребывания в Лондоне я успел бегло ознакомиться с этой улицей, так что обстановка отчасти мне знакома. И даже пожелай я сейчас обогатить свои впечатления, это мне не удастся, потому что сопровождающая меня леди явно спешит. Речь идет о мисс Линде Грей, которой шеф доверил деликатную миссию — провести меня по кварталу, чтобы я мог привести в порядок свой гардероб.

Давать характеристику даме — нелегкая задача; существует риск сбиться с джентльменского тона или изменить жизненной правде. А применительно к мисс Грей задача еще труднее, потому что здесь слишком много неясного. Во всяком случае, она заслуживает особого внимания. Это я понял в ту минуту, как она появилась в кабинете Дрейка.

Правда, с этой первой минуты я запомнил одни глаза, хотя смотрел главным образом на ноги. Часто бывает: смотришь на ноги женщины и заявляешь, что глаза у нее необыкновенной красоты, поскольку нас еще в школе учили, что именно глаза, а не ноги — зеркало души. Но у Линды действительно красивые глаза, и если бы не заученно-высокомерная маска на лице, они были бы еще выразительнее. Не могу сказать, что у этих глаз необыкновенный разрез или какой-то особый цвет; но в их голубовато-зеленой глубине угадывается нечто затаенное, недосказанное — словом, нечто такое, чего лучше не искать, — того и гляди утонешь. Может, именно поэтому я тут же переключился на ее ноги — объект куда более надежный и устойчивый; недаром люди ходят на ногах, а не на голове.

Она заметила мой взгляд и машинально одернула юбку, словно предупреждая, чтобы я не совался куда не следует. Этот столь старомодный в наше время жест прямо тронул меня, напомнив годы юности, когда такой жест все еще был обычным рефлексом защиты или вызова.

Не считая упомянутого движения и двух-трех беглых взглядов, мисс Грей ничем не обнаруживает, что замечает мое присутствие; все ее внимание обращено на Дрейка, но, целиком отданное Дрейку, это всего лишь холодное внимание.

Не впадая в бульварный тон, должен заметить, что и во всем остальном мисс Линда Грей очень даже ничего, как говорится, все при ней, — по крайней мере, на мой элементарный вкус, — женственность форм выразительно подчеркивает летний сиреневый костюм. Словом, с чисто внешней точки зрения мисс Линда Грей вполне заслуживает положительной оценки, и я мог бы сказать ей об этом — теперь же или позднее, — но так и не собрался ни тогда, ни позднее, потому что когда у женщины столь высокое мнение о себе, она наверняка не нуждается в комплиментах для поддержания бодрости духа.

Итак, мы с мисс Грей, покинув контору Дрейка — тот самый дом, откуда не так давно вытолкали Борислава, — шагаем по Дрейк-стрит к широкой улице, в широкий мир. Линда молчит. Ее быстрая походка и весь вид красноречиво говорят, что у нее нет времени на бесцельные прогулки и лишние разговоры. Мне тоже не до разговоров, и чтобы это показать, я отстаю от нее на полметра.

— Идите рядом, — негромко говорит она, когда мы сворачиваем на широкую оживленную улицу.

— Не волнуйтесь, я не убегу, — отвечаю я, не давая себе труда прибавить шагу.

Но мисс Грей все же волнуется. И поскольку я не прибавляю шагу, она замедляет ход. Впрочем она, кажется, заранее решила, что наш маршрут кончается на следующем перекрестке.

— Это придворный поставщик подчиненных Дрейка. — Она пренебрежительно указывает рукой в сиреневой перчатке на магазин по ту сторону улицы.

Широкая витрина до отказа набита мужской конфекцией. Можно подумать, что хозяин магазина задался самолюбивой целью собрать под его крышей всю безвкусицу Лондона.

— Боюсь, что моим поставщиком ему не быть, — отзываюсь я. — Такого разгула красок я не заслуживаю.

— По вашей физиономии этого не скажешь, — холодно замечает она. — Чего же вы, в сущности, хотите?

— Ничего особенного. Мне нужна пара приличных костюмов. Если вы, конечно, знаете, что это означает.

Не реагируя на ехидство, Линда делает поворот кругом. Я молча следую за ней.

На этот раз маршрут оказывается куда длиннее и приводит нас в большой универмаг на Риджент-стрит. Мы поднимаемся в мужской отдел, где я выбираю два серых костюма разных тонов, пять рубашек, галстуки и белье. Мисс Грей с явным нетерпением ждет, когда я кончу покупки, что не мешает ей с любопытством посматривать, что именно я беру. Расплатившись из суммы, выданной мне шефом, я беру картонные коробки и объемистые пакеты.

— Пожалуй, не мешало бы взять чемодан.

— Только для того, чтобы отнести вещи в гостиницу, вы собираетесь покупать чемодан? — холодно интересуется моя дама.

— Чемодан всегда может пригодиться, — заявляю я.

— Да, если человек куда-то ездит. А у вас такая возможность вряд ли будет.

Я пропускаю мимо ушей многозначительную реплику и отправляюсь на верхний этаж, где, если верить указателю, находится отдел дорожных принадлежностей. Линда со скучающим видом следует за мной, воздерживаясь от замечаний.

Она молчит всю обратную дорогу, и только на нашей родной Дрейк-стрит заявляет:

— Здесь я вас покину.

— Не стану вас удерживать, — отвечаю я таким тоном, будто это зависит от меня.

И мы расстаемся с вполне взаимной неприязнью.

— Мистер Питер? — услужливо спрашивает женщина в окошке администратора в «Аризоне». — Секретарь мистера Дрейка сказал, что вы будете жить у нас. Я вам дам номер двадцать второй, это и впрямь удобная комната.

Из ее слов мне становится ясно, что, во-первых, у шефа и без меня имеется секретарь, а во-вторых, что мое болгарское имя получило английскую транскрипцию. С этого дня вся Дрейк-стрит будет называть меня «мистер Питер».