— Боюсь, Иван сегодня не в том состоянии, чтобы танцевать. Я могу остаться и составить ему компанию. Что скажешь? Выпьем коньяку и сыграем в карты.

Чего?! Это он мне предлагает?

— Ой! И я с вами. На желания будем играть, — присоединилась к предложению Таня.

Если бы только не этот кретин…

— На раздевание, — выдал Геннадий Сергеевич, самый старший из нашей компании.

Только оголенки нам и не хватало!

Сразу представил инициатора раздевания голого, с пузом и в семейных трусах.

— Не-е-ет! Я на танцы лучше с вами пойду. Что в номере сидеть? — Надеюсь, я не ошибся с выбором и хоть дойду до соседнего отеля.

Часть

Много можно рассуждать о человеческой глупости, но проснуться второе утро подряд в постели и не помнить, как туда попал, это уже похоже на рецидив. Что я думал, когда поперся на эти танцы? А я скажу! Что уж там скрывать. Я просто уверен был на сто процентов, что они с Таней переспят, если меня не будет рядом. И еще… Мне кажется, я стал припоминать первый вечер. И признаюсь… Только об этом никому, хорошо? Я тогда пошел к номеру Тани и караулил их там. И когда этот придурок стал открывать дверь, я поперся в номер с уверенностью, что это Танькин. Опачки, да! Вот это я ступил!

И снова здравствуйте! Лежу почти голый и не помню ничего. Голова болит, лучи солнца, падающие в глаза, раздражают. А во рту словно скушал скунса и запил мочой мамонта.

— Ве-е-е!

Ну, здравствуй, шашлычок. Я и не рассчитывал с тобой встретиться снова.

Я гребаный олень! Мне же говорили не пить, но кто же будет их слушать?

Хронологию событий вчерашнего вечера я помню, но довольно размыто. Виной этому пара рюмочек коньяка, которые я принял еще до выхода из нашего отеля. Тогда я их оценил как лекарство, которое позволит мне хотя бы передвигаться со скоростью черепахи, но коньячок возымел другое действие — вместо опорно-двигательного аппарата, меня прорвало на разговорный жанр. И после долгого монолога меня перебили.

— Боже мой! Матвеев, хватит уже твоих историй. Мы сюда приехали отдыхать, а не слушать лекцию по продажам. И вообще, кто пригласит меня на танец? — Я попытался встать, но Танька специально оперлась на мое плечо. — А, Никита Сергеевич?

«Никита Сергеевич»! Я, значит, «Матвеев», а он!.. Да пошло оно все!

Этот мачо недоделанный встал и подал ей руку:

— Как у вас, Танечка, с вестибулярным аппаратом? — сказал он ей, а сам смотрел на меня, ухмыляясь.

Черт! Если бы только я мог нормально ходить, я бы ему подправил походку.

Пока он делал с ней «Ой, кружите меня! Ой, кружите!», мы с Геннадием Сергеевичем заказали по коньяку.

— Вот ответь мне, Иван, что этим женщинам нужно? Ты вроде не дурак и внешность нормальная у тебя. Худой, но это поправимо, при хорошей-то жене. На меня посмотри. — Он с гордостью похлопал себя по пузу. — Ты вот сколько по этой вертихвостке сохнешь… — Я хотел возразить, но он меня остановил: — Даже не спорь! Все видят, и я не слепой. Тебе нужна другая. Посмотри на нее, да она проходу не дает Никите. Оно-то и понятно, парень он, однозначно, приметный.

Упоминание этого типа разозлило больше, чем обсуждение моей женщины.

— Знаете что? — хотел я матернуться, но вовремя опомнился, — давайте выпьем.

— Дельное предложение!

Конечно, выпить - это всегда хорошо. Особенно, если у тебя жена мегера, которая звонит и орет, если он задержался на полчаса. Знает он! Я тоже много чего знаю, но я же молчу, что он крутит шашни с одной бухгалтершей. Сам бабник, а решил, что может учить меня жизни. Песня закончилась, и за наш стол стали возвращаться люди.

— Никита, может, еще танец? — повисла на его руке Танька, даже не стесняясь моего присутствия.

— Пригласите Матвеева. — Гад, мне точно не нужна твоя протекция.

— Я не танцую.

— Вот видите, он не танцует, — обрадовалась моему ответу Таня.

— А что так? Плохому танцору… — Он не договорил, все дружно засмеялись.

Сука! Мне мешают?! А тебе они не мешают случайно? Нужно было еще утром его кастрировать. Пусть посадят, черт с ним!

— Мне ничего не мешает. У меня, между прочим, третий юношеский разряд по бальным танцам. — Да, есть такой факт в моей биографии. Достижение моей мамы, так сказать.

— Ничего себе! — Теперь все хлопали в ладоши.

 — А я не верю, — тявкнул опять этот дебил. — Я требую доказательств.

— Да! — почти одновременно поддержал его десяток голосов.

Ну, козел! Знает же, что я не смогу после того, что он со мной сделал.

Опять перед глазами мелькнула его задница.

Черт!

— Я сегодня не в форме.

— Вот! Что я говорил. Он без туфель с каблуками не может.

Почему все постоянно ржут на его оскорбительные слова в мою сторону?