В нос сразу же ударил противный запах, а к горлу поднялся неприятный ком. Воззвав к своему дару, южанка попробовала воздействовать им на преграду и та, к ее удивлению, поддалась. Трепещущая плоть расступилась перед пальцами Кисары и плотно обволокла ее руку, беспрепятственно проходящую сквозь студенистую массу.

Не в силах больше терпеть подобную мерзость, касающуюся ее кожи, Кисара отдернула руку, скрючившись пополам в борьбе с рвотными позывами.

Наблюдавшая за действиями демонолога Миаджи, повторила ее действия и, как оказалось, стена пропускала и ее. Лишь сидонита ждала неудача. От его прикосновения плоть зашипела и задымилась, оттолкнув храмовника назад.

– Я пройду, - Кисара ничего не говорила, но Миаджи поняла ее без слов и выступила вперед.
– Что нужно делать внутри?

– Ты должна отнести туда это, - сняв со спины свой сверток, сидонит протянул его демонице, но та сразу же с ужасом отшатнулась. Фигура демоницы замерцала.
– Так я и думал.
– Вздохнув, Дрэтон протянул завернутую в тряпье вещь Кисаре. Ноша сидонита оказалась длиннее руки девушки.
– Сам я не способен контролировать подобную силу, а твоя служанка не сможет и коснуться этого. Даже твой дар не защитит ее.

– Я пойду с тобой, - незамедлительно вызвалась Миаджи, видя, как Кисара потянулась к свертку.
– Ой, - она вдруг уставилась на свои руки, ставшие прозрачными.

– Твое время в этом мире кончается, - не решаясь взять сокрытое под грязными тряпками, южанка взглянула на демоницу.
– Я слишком устала, чтобы поддерживать тебя здесь, а ты все еще ослаблена оберегами обители.
– Отдохни...

– Но я не хочу!
– запротестовала демоница, однако южанка уже завершила формулу принудительного изгнания, силой воли преградив прислужнице путь к возвращению в этот мир.
– Сестрица...
– Миаджи исчезла в клубах черного дыма и ее голос стих.

– Разумно ли?
– спросил сидонит.

– Если во время моей смерти она будет здесь, то окажется запертой в этом странном мире, я этого не хочу, она дорога мне.

Дрэтон Брин понимающе кивнул, делая шаг навстречу южанке.

– Ты добра, Говорящая. Думаю, ты сможешь взять его.
– Он бережно положил свою ношу на протянутые руки Кисары.

Девушка едва удержала неожиданно тяжелый сверток. Но она мгновенно забыла о его весе ноши, когда ее душу захлестнуло ни с чем несравнимое чувство трепета и благоговения. Волна тепла коснулась пальцев Кисары, протекла по рукам и, кажется, коснулась самого сердца.

– Что это?
– непонятно откуда взявшиеся слезы навернулись южанке на глаза.

– Наша надежда, - серьезно ответил Дрэтон.
– Ты должна пронести ее сквозь эту стену.

– А потом?

– Ты все поймешь, а теперь - уходи.
– Топот нарастал, дикий рев и богохульства смешанные с угрозами стали слышны уже явственно, поэтому сидониту пришлось повысить голос.
– Я сдержу их столько, сколько смогу, а ты - не мешкай.

– Мне бы вашу храбрость, - с трудом поднявшись на ноги, Кисара подошла к стене, внушающей ей стойкое чувство отвращения.

– Храбрость нужна лишь тем, кто испытывает страх и не может изгнать его из своего сердца, - слова Дрэтона Брина заставили южанку обернуться и встретиться взглядом с сидонитом.
– В наших же душах нет места сомнениям.
– Правая рука мужчины сжалась в кулак, похожий на тот, что он носил на своем табарде.
– Нас ведет пламя Возмездия! Латная перчатка гулко ударилась в нагрудник, и массивную фигуру в красных доспехах охватило багровое свечение, пугающее и прекрасное одновременно. Взяв тяжелую секиру наизготовку, храмовник повернулся лицом к наступающим противникам.

Больше Кисара ничего не видела. Зажмурившись и воззвав к своей магии, она сотворила несколько фигур ослабления, небрежно швырнув их на пульсирующую преграду перед собой. Что было сил прижав к груди твердый предмет, сокрытый от ее взора лентами грязных тряпок, девушка задержала дыхание, словно хотела нырнуть под воду. Разом отбросив все свои сомнения, Кисара широко шагнула вперед.

Обереги в украшениях девушки предупреждающе обожгли ее кожу и погасли. Южанке показалось, как откуда-то издалека до нее доносится шум битвы, но он быстро отдалялся, становясь почти не различимым в пульсации плотно облегающей ее плоти.

Кисара задрожала от неприятных склизких объятий, леденящих кожу, замутняющих разум и не дающих дышать. Она с трудом делала шаг за шагом, а в ее голове билась мысль о том, чтобы повернуть назад.

Застыв в нерешительности, девушка уже хотела обернуться, но усилием воли сдержалась, сделав очередной шаг. Чтобы не было в свертке, что дал ей сидонит, оно согревало душу Кисары, вселяя в нее уверенность в собственных силах. До боли впившись пальцами в свою ношу, она, уже задыхаясь, почти упала вперед, неожиданно не обнаружив перед собой преграды.