Меня это устраивало. Меньше свидетелей.

Подув на замерзшие пальцы, я открыл дверцу «фиата».

Рука застыла на металлической ручке, словно примерзла к ней.

На пассажирском сиденье лежал коричневый конверт.

Джамалу Салауи.

Чертов почерк, ставший почти родным.

Я тотчас вспомнил Мону. Она единственная, кто знал, что я поеду в Нефшатель… но она физически не могла находиться здесь! Где она раздобыла вторую машину? Как могла приехать раньше меня, когда я всю дорогу мчался, выжимая из двигателя все, на что он способен? Как могла проследить за мной, когда я всю дорогу пялил глаза в зеркальце заднего обзора?

Зачем ей играть в такую садистскую игру?

Я сел в машину, включил зажигание и прижал руки к вентилятору, согревая их.

Кто мог знать, что я припаркуюсь именно здесь?

Никто.

Кто мог бросить конверт на сиденье?

Кто угодно. Дверца автомобиля не запирается…

Несколько минут я сидел с включенной на максимум вентиляцией, направленной прямо в лицо, пока горячий воздух не стал обжигать мне кожу. Затем открыл конверт.

Дело Миртий Камю — Пятница, 8 октября 2004 года

Коммандан Лео Бастине в третий раз внимательнейшим образом перечитал факс бригадира Ларошеля.

Неизвестного в бейсболке «Адидас», подозреваемого номер один в деле об убийстве Миртий Камю, звали Оливье Руа.

Ему 21 год, он проживал в Морсалине, вместе с родителями, владельцами дома прессы в Валони. Совмещая работу с учебой, он изучал в Кане коммуникационные технологии в сфере культуры.

Собственно, вряд ли установление личности молодого человека, чей фоторобот висел в каждой районной жандармерии, стоило считать заслугой бригадира Ларошеля. Его родители, Моник и Жильдас Руа, 7 октября 2004 года явились в отделение жандармерии коммуны Валонь заявить об исчезновении сына.

Оливье был в кемпинге Изиньи-сюр-Мер, плавал возле островков Сен-Маркуф и загорал на пляже Гранкам-Мэзи одновременно с Миртий Камю. Без сомнения, он и есть тот самый тип, которого разыскивает полиция.

Родители объяснили, что смерть Миртий Камю необычайно взволновала Оливье, хотя они так и не поняли, почему. После сообщения о смерти девушки он надолго заперся у себя в комнате и выходил только для того, чтобы прогуляться в одиночестве. Вечером 6 октября 2004 года он вышел и направился в северном направлении, по бульвару Дюн, продолжением которого служит дорога на Сен-Вааст-ла-Уг. И больше не вернулся.

Коммандан Бастине был уверен, что ровно через тридцать семь часов преступника доставят к нему. Стремление Оливье Руа затвориться в четырех стенах можно истолковать как нежелание встречаться с полицией, его депрессию — как угрызения совести, а его бегство как признание.

На следующий день, около 18 часов, обвинение рухнуло, как карточный домик.

ДНК Оливье Руа не совпало с ДНК насильника!

Спустя час поступило еще одно сообщение: Оливье Руа не мог ни убить Моргану Аврил, ни быть незнакомцем с красным шарфом, которого видели зрители фестиваля «Рифф и Клифф». На уик-энде 5 июня 2004 года он вместе с тремя приятелями участвовал в фестивале искусств на улицах Биаррица, в девятистах километрах от Ипора.

Появление-исчезновение Оливье Руа разрушало версию Бастине. Но на всякий случай в течение нескольких недель полиция распространяла листовку «Внимание, розыск!». Срывала расплывчатые фотороботы и заменяли их фотографией Оливье Руа. Неубедительно.

Зачем тратить столько сил на розыски типа, который в лучшем случае может лишь выступить свидетелем?

Судья Поль Юго Лагард публично усомнился в методах Бастине, а затем направил просьбу в кассационный суд, чтобы его освободили от этого липкого дела, где стремительно вязла его карьера. Местные газеты закрыли тему. Судебные хроникеры сменили пластинку и принялись обсасывать историю рабочего из Мондевиля, совершившего самоубийство, надышавшись окисью углерода у себя в гараже вместе с женой и четырьмя детьми.

Психолог-криминалист Элен Нильсон все реже брала билеты на поезд Париж — Кан, а потом и вовсе перестала появляться, разочаровав полицейских из региональной службы судебной полиции, каждый раз заключавших пари о том, какая часть ее тела благодаря волшебному скальпелю пластического хирурга омолодится в очередной раз.

Все, кто после убийства Миртий Камю день и ночь трудились над раскрытием этого преступления, боялись лишь одного: обнаружить новую жертву. Страх, гонка наперегонки со временем держала их в форме, действовала, словно допинг, заставляла выбрасывать адреналин. Однако отныне им оставалось только уповать, что еще одно изнасилование вновь пробудит интерес к делу. Напрасная надежда.

Убийца с красным шарфом «вышел в отставку»…

12 октября 2004 года, через несколько дней после того, как версию с Оливье Руа окончательно признали ошибочной, в региональном отделении судебной полиции Кана Кармен Аврил встретилась с Лео Бастине. Она положила на стол коммандана пухлое досье под названием «Двойной убийца» и в нескольких фразах сформулировала его содержание.

Чтобы установить личность убийцы Морганы и Миртий, следовало работать только в одном направлении: искать, кто мог находиться 5 июня 2004 года в Ипоре, а 26 августа 2004 года в Изиньи-сюр-Мер. Возможность, что этот субъект невиновен, практически равно нулю, тем более что он после убийства не явился в полицию.