Madhouse
«Алисе» не нравится привычная жизнь. «Алиса» хочет жить в сказке. «Алиса» сбегает к Шляпнику, надеясь на его помощь. Но в компании этого человека попрощаться с иллюзиями намного проще, чем в привычной среде. Страна чудес пугающа и враждебно настроена. Страна чудес выворачивает реальность наизнанку, и теперь неизвестно, куда податься и куда бежать. Кто здесь размышляет здраво, а кто по-настоящему безумен?
Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me
*
Её первый визит в страну чудес начался своеобразно. Стандартно, даже шаблонно. Как и все предшественницы, коим приходилось проходить через избитую, привычную полосу препятствий, сначала Лисбет увидела белого кролика. За ним же и погналась, надеясь узнать, каким чудом он здесь оказался и чего желает. Зверь молчал, только вёл девушку куда-то. Она боялась, что упустит его из вида. В отличие от тех, кто по доброй воле прыгал в кроличью нору, последовав за белым кроликом, Лисбет угодила туда случайно. Зацепилась за выбоину в асфальте, упала, разбив колени, а потом почувствовала, как кто-то крепко сжал её ладонь в своей и потянул на себя. Не было никакой норы, только старый, заброшенный парк, о котором ходило множество пугающих легенд. И самой известной из историй была та, что повествовала об устрашающем фокуснике, который уводит детей навсегда. Они пропадают без вести, а на месте преступления остаётся карта, обозначающая очередного ребёнка. Нет никакой закономерности. Может быть, туз, может – шестёрка. Всё зависит только от того, как высоко оценит фокусник своё новое приобретение.
В тот момент, когда ладонь, затянутая в белоснежную перчатку, коснулась её руки, Лисбет не испугалась. Даже мимолётного страха не испытала. Единственное, что занимало её в этот момент – мысль о том, какая карта окажется в парке после её исчезновения. Но никакой карты не было, потому что Лисбет никто не крал. Просто на время забросило в сказку. Здесь, в стране чудес ей предстояло провести некоторое время. Как в компьютерной игре на выживание. От каждого шага зависит жизнь. Об этом девочку и просветил мужчина, которого она увидела перед собой. В его облике было что-то странное, мистическое, но вместе с тем – чарующее.
Не фокусник. Мужчина представился, как Шляпник.
– Выпьем чаю? – предложила Лисбет, наслышанная о чужих пристрастиях.
– Любите этот напиток?
– Нет.
– Правильно. Я тоже предпочитаю виски, – хмыкнул он.
Шляпника звали Лисандр, ему исполнилось двадцать пять лет, и он оказался не кем-нибудь, а частным детективом, отчаянно скучающим в компании своих соседей. Странной девушки Софи, плотно сидевшей на успокоительных, а потому постоянно пребывающей в полусонном состоянии, и не менее странного блондина – мистера Рэббита, который оказался профессиональным жиголо. Обслуживал дамочек среднего возраста, запуская руки в их кошельки, питал страсть к своеобразной одежде, был слегка жеманным и неустанно следил за своей внешностью. Лисандр между прочим упомянул, что Софи и мистер Рэббит встречаются.
Дом, в котором обитала компания, особым комфортом не отличался. Здесь боязно было пройтись по лестнице, поскольку она скрипела и хрипела отчаянно, с потолка что-то сыпалось, в углах плели свои кружева пауки, а Лисандр на досуге развлекался весьма странным способом. Он препарировал лягушек, чтобы позднее заспиртовать их и оставить в своей коллекции.
У Лисандра были длинные чёрно-белые волосы, при том он сам сказал, что это от природы. Ранняя седина, которая проявилась подозрительно симметрично, словно над шевелюрой поработал профессиональный парикмахер. Лисбет как-то выдвинула такую теорию, но в ответ услышала – сначала гробовое молчание, а после – дикий хохот. Оказалось, что о технике окраски волос в стране чудес не слышали, а местные брадобреи – те ещё мясники, к которым лучше не соваться. Девушка подумала, что знакомый шутит, но он озвучил сию мысль с подозрительным спокойствием и ни разу не улыбнулся.
Он предпочитал бриться самостоятельно этими ужасающими лезвиями, от которых Лисбет бросало в дрожь, но с её мнением как-то не особо считались. Ходить с растительностью на лице Лисандр считал последним делом, унизительным и просто отталкивающим. Как торговцы в лавках – лицо магазина, так и частый детектив – лицо агентства. Лисбет снова хотелось посмеяться, поскольку она сомневалась, что к такому мастеру вообще кто-то заглядывает. Как выяснилось позднее, она ошибалась.
В первый свой визит Лисбет смотрела на Шляпника недоумённо, с трудом понимала, когда он шутит, а когда говорит всерьёз, попутно отмечая, что впервые видит человека с подобной внешностью. Помимо монохромной шевелюры он мог похвастать ещё и гетерохромией. Один глаз – светло-карий, второй – серый.
Софи была обладательницей копны ярко-рыжих волос и озорных веснушек на лице.
Кажется, именно на этой девушке лежала основная часть забот по дому, потому хозяйство находилось в упадке. О мистере Рэббите получалось сказать и того меньше. Гостья даже имени его настоящего не знала. Он только время от времени смущал Лисбет своими пошлыми шутками, но, будучи пару раз обруган хозяином дома, пригрозившим, что и Рэббит, и его девица могут вылететь отсюда, успокоился. И провожал Лисбет равнодушным, скучающим взглядом.
Свои светлые волосы он собирал на затылке в озорной хвостик, перевязанный лентой, а одежду надевал ничем особо не примечательную.
Сколько Лисбет себя помнила, она хотела жить в сказке, и Шляпник со своим окружением могли дать ей это желаемое. Второе появление кролика не потребовалось. Лисбет сама пришла в заброшенный парк, встала на том месте, где в прошлый раз так некрасиво растянулась. Ждать пришлось недолго, Лисандр напомнил о себе, материализовавшись из воздуха.
Он стоял напротив своей «Алисы», сложив руки на груди, а губы – в изящную улыбку. В какой-то момент в парке поднялся жуткий ветер.
– Вы хотите уйти со мной? – спросил Лисандр.
– Да, – не задумываясь, ответила Лисбет.
Он протянул ей свою ладонь.
И она ответила на рукопожатие.
*
Корсет был зашнурован так сильно, что, казалось, способен сломать рёбра. Лисбет потянулась, чтобы развязать его, и вздохнула с облегчением, почувствовав, что дышать стало легче. Легкая юбка и полосатые чулки её нисколько не смущали и не доставляли дискомфорта, чего нельзя сказать о корсете. Вот уж точно – ужасный предмет гардероба, который был придуман словно в наказание.