«Убью тебя, – он усмехнулся. – Помнится, ты говорила, что просила об эвтаназии… Так что выбирай между жизнью и смертью».

Я сказала, что хочу жить. Тогда он расстегнул крепления кресла, поднял меня и уложил в свободное отделение «саркофага», закрыл крышку. Очнулась я уже в «коконе». Сразу почувствовала – чего-то не хватает, что-то постоянное и привычное исчезло. Я больше не испытывала боли, понимаешь? Я впервые в жизни не испытывала боли! А Лейла Шемс из поселка коммунистов умерла в моем теле, не приходя в сознание. Ее в тот же день нашли мертвую в инвалидном кресле на берегу моря. Ты меня осуждаешь?

– Я не могу тебя осуждать. Плохо, что так бывает…

Бланка обнаружила, что сидит прямо и неподвижно, вытянувшись в струнку, и откинулась на бархатную спинку кресла. Ее собеседница разлила по рюмкам остатки коньяка.

– Я озлобилась, но не сдалась. Они так и не смогли сломить мою волю и навязать мне желательные для них умонастроения. Если бы я сдалась, черта с два он стал бы что-то для меня делать… Немного о дальнейшем. Пришлось многому учиться: владеть своим телом, двигаться, ходить, пользоваться предметами и так далее. Возился со мной Хинар – он, как и я, знал тайну Лиргисо, только мы двое и знали. Сама понимаешь, я влюбилась до потери сознания… А Лиргисо меня не любил. Так уж он был устроен, что мог любить по-настоящему только недоступное, то, что мерцает и ускользает, как лунные блики на воде, то, что никогда ему не достанется. Правда, ко мне он был по-своему привязан, отношения сложились такие, словно я его младшая кузина, о которой хочешь не хочешь надо заботиться.

Даже когда ему надоело этим заниматься, он и то не бросил меня на произвол судьбы, а пристроил в очень хорошие руки – отдал Тине Хэдис. Вот ее он любил до умопомешательства, и еще Поля, а они только и делали, что посылали его подальше. Видимо, за это и любил, – Лейла усмехнулась. – Девушка, о которой он рассказал мне в первый день – это была Тина. Он ухитрился переместить ее в тело Вероники Ло, которая была тогда еще не топ-моделью, а подзаборной паршивкой, нелегально прилетевшей на Нез с Кутакана. Веронику в теле Тины убить не успели, так что потом их к общей радости поменяли обратно. Его романтическая драма на тему несчастной любви на самом деле оказалась триллером криминального характера – вот что значит умелая расстановка акцентов!

Лиргисо пытался обучать меня разным необычным вещам вроде телекинеза, однако из этого поначалу ничего не вышло. Сам он обладал исключительной способностью к адаптации, легко усваивал новое и много всякого знал, но педагог из него был никакой. Думаю, он не смог бы научить другого даже складывать два плюс два! Хм, вообще-то, немного преувеличиваю… Кое-чему он меня все-таки научил, но это были скорее исключения из правила. У него была привычка излагать предмет иносказательно и цветисто, демонстрируя во всем блеске свое образное мышление, и если я чего-то не понимала – он сразу принимался изощряться в ядовитых насмешках, меня это буквально парализовывало, и мозги отказывали.

А потом случилась та неприятность… Он установил мне гипноблок по лярнийской методике, на случай, если бы я попробовала кому-нибудь рассказать правду о нем или о себе. Эта штука сработала из-за Саймона Клисса, который засадил мне «сыворотку правды» и задал контрольный вопрос – как меня зовут. Клисс решил, что мы выполняем чей-то заказ, и всего-навсего хотел выяснить, сколько нам заплатят. Переживал, что его обсчитают.

Лиргисо и Хинар все перепробовали, чтобы привести меня в чувство, но не преуспели. Как последнее радикальное средство – перемещение в другое тело. Новой жертвой стала Фелита Нирок, прелестная девочка из нелегалов, прилетевших на Нез с Яхины. Не помогло.

Если с обычным коматозником справится даже ребенок… я имею в виду, ребенок вроде Марсии, то гипнокома – это совсем другое дело. О том, как ставится такой гипноблок, Лиргисо вычитал в одном лярнийском источнике, достаточно старом, но там не было написано, как разбудить пострадавшего. Только, знаешь, я на него за это не в обиде. Он не обязан был страдать из-за того, что помог мне, а если бы я проболталась – ну, сама понимаешь… И кроме того, даже если бы я прожила здоровой всего месяц, всего день, всего несколько часов – оно все равно того стоило! Лиргисо так и не смог исправить сделанное, но потом меня вернул к жизни один заблудившийся бог.

Бланка удивленно уставилась на Лейлу.

– Ну, хорошо, не бог, а многомерник, для нашей Вселенной разница невелика. Лиргисо в конце концов обратился за помощью к Тине Хэдис. Страсти после похищения с применением «двойного саркофага» к тому времени улеглись, и она не стала его бить, спокойно выслушала. Он рассказал ей мою историю и добился своего: Тина спросила, где он меня прячет.

Стив попросту сжег этот гипноблок, и я смогла проснуться. Как раз в это время началась наша война против Конторы Игрек. Мы с Ивеной жили на яхте у Стива и Тины, и Стив нас всему учил. Он умеет учить, и терпение у него бесконечное, так что я очень скоро начала делать успехи. Я тогда, можно сказать, впала в детство… – Лейла снова усмехнулась. – У меня ведь не было детства, Омелас не в счет. А тут я иногда начинала воображать, что мы с Ивеной – сестры, а Тина и Стив – наши родители, будто бы у меня есть настоящая семья, такая, как мне хотелось. И в то же время я боялась, что они меня только терпят и могут выгнать. Напрасно боялась, но это я поняла позже.

Тина – боевой киборг, у нее не может быть детей, и нам с Ивеной достались ее неизрасходованные материнские чувства. Мы ведь были еще подростками, Ивене – четырнадцать, мне – семнадцать, только она была хорошей девочкой, а я, соответственно, плохой. Из-за одной моей глупой выходки в Облаке Тешорва Тина чуть не погибла, когда ей пришлось защищать нас с Ивеной от Маршала и его своры. После этого нас отправили от греха подальше на планету силарцев, чтобы мы сидели в безопасности и не мешали взрослым воевать с Конторой. Силарцы – это друзья Стива, негуманоиды, похожи на красный кустарник. Видела когда-нибудь?