Кроме всего, не есть ли целью всякого нормального глобалиста процветание и объединение мира в целом? Не есть ли его задача — борьба с анахронизмом местничества, за совокупление человечества под единым знаменем прогресса?

В общем и целом философская платформа для оправдания своей позиции существовала. Однако выпить рюмочку-две, а то и четыре-шесть все ж таки желалось. Ибо на вид адвокатская пирамида доводов выглядела вполне ничего, но когда ракурс менялся и вы лично оказывались поверху, то более всего она представлялась шаткой табуреточкой, которая могла внезапно опрокинуться, и тогда бы заработали законы трения на протянутой сверху намыленной веревке. Выпить, для устойчивости табурета, хотелось.

Однако такое было можно далеко не всегда. Ведь он служил. И служил не просто в какой-нибудь канцелярии — он служил в адмиралтействе маленькой, но названной в честь водоплавающей Венеции страны.

Отряд перемещался двумя колоннами, причем каждая прижималась к своему краю канала. После коренной модернизации, целью которой было повысить тоннаж пересекающих Панаму судов, а также перестройки старых шлюзов данная часть океанского капилляра представляла собой уже не подобие обыкновенной реки, как раньше, а нечто вроде загнанного в бетонированное русло гигантского арыка. Это вносило свою лепту в сегодняшнее боевое построение. Идущие впереди разведчики отслеживали предполагаемую опасность и характер препятствий. Кроме того, перед фронтом летели два «голубя мира». Покуда, до срока, они оставались в режиме радиомолчания. Однако самим своим наличием они могли косвенно предупредить об опасности. Если бы их обстреляли, это бы свидетельствовало о таящейся по курсу и хорошо технически оснащенной засаде.

Солдаты, двигающиеся позади, обязались осматривать не только ближний, а еще и противоположный берег — тот, что нависал над соседней группой — за счет угла наблюдения им было видней. Естественно, осмотр велся не просто так, а с помощью светоумножительной и инфракрасной техники, да и то полученные с помощью этих средств картины еще обрабатывались компьютером. Ну а в самом тылу перемещались груженные под завязку. Разумеется, в случае боя они должны бросать лишнее снаряжение и хватать плазменные винтовки, но главная их задача все-таки дотащить груз. Без этой поклажи истинная цель недостижима.

Пока группа «путешествовала» без приключений. Может быть, отряду «Пульсар» везло? В большой мере это так, но все-таки не совсем то. Просто везение — такая штука, которая не объяснима здесь же, на месте. Обстоятельства, его оправдывающие, всегда более обширны, не ловятся они на близкой дистанции. «Пульсару» везло, ибо кто-то вверху не зря пролил свою и чужую кровь. И наверняка продолжал ее лить, удерживая шлюзы в нужном положении. Везло потому, что вода с этого участка канала ушла очень быстро. Так что те, кто оборонял «Фенимор Купер», естественно, заметив пропажу, но зная, что у наступающих нет гусеничной техники, совершенно не опасались пехотного штурма. Прошлый опыт уже научил. Грязища, остающаяся после ухода воды, практически непроходима. Точнее, проходима, но как минимум через несколько суток.

Кроме того, какой смысл, учитывая габариты корабля, распластавшегося на всю ширину канала, спускаться вниз по бетонной стене, чтобы через считанные метры оказаться перед стеной из железа, да еще имеющей отрицательный угол возвышения? Похоже, морячки, изрядно загрузившие мозги военно-морской тактикой ракетных сражений, начисто утеряли былую хватку абордажной прелести и слабо разбирались в современном искусстве преодоления препятствий. А ведь отряд «Пульсар» обладал способностью проходить сквозь стены.

Именно такое оборудование тащили на себе один или два облаченных в экзоскелеты носильщика. Похоже, беспечный «Купер» очень скоро ждали новые неприятные сюрпризы.

Маленькие портовые кабачки он обычно посещал в гражданской одежде. Зайду на секунду, опрокину рюмочку, вот что всегда говорил он себе, проходя мимо. Затем, между второй и третьей, он размышлял о том, что конгломераты разумных существ, собранные и объединенные в государственную структуру, — есть атавизм. На смену им идут новые социальные образования. Конечной целью, разумеется, является обще-планетарная иерархия. Но до этого неминуем распад старых структур. Ведь уже появились ростки, или даже саженцы, новых социумов. И кстати, он не предает свою страну какой-либо другой такой же, правильно? Он ведь помогает именно прорастанию нового, верно? Он же поставляет информацию одному из этих самых новых социумов. Так что он не просто гребет деньги — ни в коем случае — он стоит на стороне прогресса и победного шествия народов… нет, нет, человечества в целом — в счастливое будущее без войн и прочих бедствий. Именно так! А борьба за прогресс, естественно, дело рискованное. Джордано Бруно пошел за это на костер, Галилей…

В общем, дело двигалось. Денег на выпивку и на закуску у него всегда хватало. В принципе, на это хватало даже служебного жалованья. Поэтому иногда, между рюмками, он несколько задумывался, на что ему пользовать время от времени поступающие пачки с купюрами? Порой это были даже «новые доллары». Правда, тогда пачки сразу же становились тоньше, но зато их удобнее прятать в одежду. Ведь волею случая он родился в стране, придвинутой к экватору вплотную, и значит, люди носили достаточно мало одеяния. Еще он опасался, что номера получаемых купюр могут быть занесены в какую-то базу данных. Посему он всегда некоторое время выжидал, а только потом обменивал небольшую часть на родные, местные деньги. Естественно, он всегда производил такой обмен с рук на каком-нибудь столичном базаре — ни в коем случае не в банковских филиалах. Этих денег вполне хватало на женщин, которые встречались на его пути где-то между восьмой-десятой рюмкой, а иногда даже в полумраке гораздо хуже просматриваемых чисел. Он не верил барменам, ведущим отсчет, — они наверняка привирали, желая испытать емкость его кошеля. Они явно не догадывались о том, что его бумажник имеет двойное дно, добраться до которого очень и очень непросто. Кроме того, даже услужливые, всегда ушки на макушке, официанты сбивались. Он сбрасывал их наблюдательные лица, как ящерица хвосты. Видите ли, иногда, еще в начальной фазе счета, его охватывал азарт шпионской игры. (Почему бы нет, тем более что он ведь и действительно значился настоящим шпионом?) Тогда он начинал менять местоположение, он путал места временной дислокации: кабаки, улицы, кварталы. Столица — более чем пятимиллионный мегаполис. Естественно, большую ее площадь составляют трущобы, и он избегал забираться в далекие окраины, однако все равно в его распоряжении имелось достаточно мест для лавирования.

Итак, он служил не только адмиралтейству, но и новому историко-социальному образованию, появившемуся только в этом веке. Он поставлял информации в «Оксидентал». Однако то давно была уже не только международная (устаревшее, но употребляемое слово) нефтяная корпорация — структура, имеющая в своем распоряжении только деньги и право добывать нефть. Это было «новое социальное образование», которое, кроме вышеназванного, владело еще подвластной территорией, своей собственной инфраструктурой и даже небольшой, но, по слухам, хорошо вооруженной армией. Кстати, по этому поводу в период безрюмочного, служебного бдения он несколько недоумевал. Зачем промышленно-территориальному конгломерату его информация, касающаяся флота? Ведь своего флота, за исключением некоторого числа танкеров, «Оксидентал» не имел. А может, все-таки имел? Нет, не может быть, как служащий ВМФ он мог не знать о количественных показателях армии «Оксидентала», но если бы у них имелся хоть один патрульный катер, он бы от этом ведал.