Дело было прекращено без суда. Джулиан был выпущен на свободу.

Однако во время этого дела и моего развода пресса не переставала трепать мое имя в газетных заголовках на обоих побережьях Соединенных Штатов. Особенно мрачная история была опубликована в

’’Полицейской хронике”. Однако именно благодаря ей произошел один из самых счастливых поворотов в моей судьбе.

Сидя в одной из парикмахерских Лос-Анджелеса под сушилкой для волос, одна богатая вдова рассеянно листала страницы ’’Полицейской хроники”. Вдруг она выпрямилась и с напряженным вниманием стала читать статью о моем разводе. Позже в лос-анджелесской газете она прочитала об аресте Джулиана.

Этой женщиной была Френсис Толман. После смерти мужа она многи? годы жила одна и страдала от одиночества. Она до сих пор помнила обо мне. Статья в ’’Полицейской хронике” и история с Джулианом сильно ее взволновали. Она поспешила домой и в тот же день послала мне телеграмму в антикварный магазин Хаммеров, выражая сожаление по поводу моих неприятностей и спрашивая, не может ли она мне чем-нибудь помочь.

Прочитав эту телеграмму в Нью-Йорке, я усмехнулся, сказав про себя: ”Да, Френсис, ты могла бы мне помочь, выйдя за меня замуж”.

В телеграмме не было ее номера телефона. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как только ехать к ней лично. На следующее утро, выглянув из окна кабинета на пышный, освещенный солнцем сад своего лос-анджелесского дома, Френсис увидела меня, взбегающего по ступенькам к входной двери. С того утра мы больше не расставались, и ее дом в Калифорнии стал и моим домом.

Почти через двадцать лет после нашей первой встречи, между нами, наконец, не было больше преград: Френсис была свободна, а я был в процессе развода с Анджелой. У Френсис не было детей, а мой единственный сын Джулиан был уже взрослым. С величайшей радостью я принял решение ликвидировать все дела на Восточном побережье и перебраться в город вечной весны, в Калифорнию, чтобы быть с Френсис. Честно говоря, я с трудом мог дождаться минуты, когда это станет реальностью.

Хотя мне только что исполнилось пятьдесят семь лет — я на четыре года старше Френсис, - я был готов отойти от дел. Элмер Толман оставил Френсис значительное состояние, и вместе с моими миллионами оно составило сумму, гораздо большую, чем нам когда-либо могло понадобиться или мы захотели бы потратить. Спиртовые предприятия принесли мне большую прибыль, но я потерял к ним интерес.

После продажи абердин-ангусского стада больше ничто не удерживало меня на Восточном побережье. Дело в том, что в последние семь лет я занимался еще одним весьма доходным и увлекательным делом — разведением скота абердин-ангусской породы. Это новое занятие полностью меня захватило. Изучение наследственности и лечение скота пробудило во мне инстинкты, заложенные в годы обучения медицинской профессии почти тридцать лет тому назад.

Началось это так. Однажды незадолго до окончания войны мне захотелось съесть хороший бифштекс. В этом не было ничего необычного, однако в те времена хорошую говядину было так же трудно достать, как черную икру сегодня.

Работавший у нас фермер Генри предложил купить молодого бычка, зарезать его и набить холодильник вырезкой. Я согласился.

В следующую субботу я обнаружил мирно пасшегося во дворе 173

абердинского черного ангуса. ”Я не нашел бычка, - сказал фермер, -и купил вместо него вот эту корову”.

”Не все ли равно, — ответил я, - когда же мы будем есть бифштексы?”

Фермер выглядел смущенным. Он нервно кашлянул. ’’Она с теленком”, - сказал он.

”Ну и дела, не можем же мы убить корову с теленком. В конце концов, я могу обойтись без бифштекса. Не убивайте ее. Пусть остается на ферме, и посмотрим, что будет”.

Корова отелилась. Она принесла сильную красивую телку, к которой я вскоре привязался так же, как к ее матери. Вскоре она принесла второго теленка. Возможно, все трое так и прожили бы на ферме до старости, если бы мне в голову не пришла очередная идея.

Дело в том, что побочным продуктом моих спиртовых предприятий были остатки от сусла, представлявшие собой питательный корм для скота. Животноводы постоянно его покупали, и этот побочный продукт приносил небольшую добавочную прибыль, хотя мы никогда не относились к нему серьезно. Вдруг мне пришла мысль, что эти, как мы считали, отбросы можно превратить если не в золото, то по крайней мере в эквивалентное ему количество долларов.

Это произошло в 1947 году. Один из друзей Анджелы — знаток абердин-ангусской породы - пригласил нас на выставку-продажу скота. В тот день первый приз был присужден корове из стада Сеймура Нокса в Буффало. Позже ее продавали на аукционе.

Когда цена дошла до пятисот долларов, я включился в торги и купил корову за тысячу долларов.

После аукциона ко мне подошел управляющий Нокса Бейкер: ’’Извините, но я что-то никак вас не припомню. Какого размера ваше стадо?”

Я рассмеялся и рассказал ему о моих трех коровах. Он очень удивился. ”В таком случае, я. не понимаю, зачем вам понадобилось покупать чемпиона?”

Я рассказал ему о кормах и неожиданно для себя прибавил: ’’Вот я и хочу продемонстрировать, насколько хороши наши корма, вырастив на них лучшее в стране стадо чистокровной породы”.