Владислав, отложив книгу, которую все это время внимательно изучал, медленно встал и подошел к окну. Приоткрыв тяжелую деревянную раму, он упер руки в подоконник и стал вглядываться в ночную тьму. Многочисленные снежные тучи разбрелись по черному ночному небу, открывая его взору тусклый серп ущербной луны, свет от которой едва ли освещал пропасть, над которой, словно горная вершина, высился огромный старый замок. Откуда-то снизу из густого черного леса тот час же послышался волчий вой. Дети ночи приветствовали своего хозяина.

– Столько лет прошло, а здесь ничего не изменилось, - тихо, будто разговаривая с каким-то невидимым собеседником, сказал Влад.
– Кажется, будто бы все замерло, даже время остановилось. Все те же невежественные, подверженные суеверным страхам люди, те же жалкие домишки, разбросанные то тут, то там у подножий величественных Карпат, - он замолчал, вспомнив недавний случай, произошедший в соседней деревеньке, когда местные жители раскопали могилу своего соседа, умершего несколько месяцев назад и вырезали у того сердце.** После чего сожгли его и, добавив пепел в воду, дали выпить пострадавшим от вампира.
– Предрассудки, предрассудки... Хотя, не спорю, им все же есть, чего опасаться, - легкая улыбка тронула губы Дракулы.
– Даже туристы, охочие до всяких ужасов, довольно редко забираются в эту глухомань, затерянную среди дремучих лесов и древних гор, предпочитая Залесью*** более известные места и тропы. Вот и кажется, что мы тут застряли в мрачном средневековье...

– Как ты вошел?!
– тишину ночи нарушил женский голос.
– Тебя же никто в дом не приглашал!

Влад медленно повернулся на звук. Он давно услышал, что Анна вышла из своей комнаты и направлялась в библиотеку, но это грозного вампира совершенно не беспокоило. У него появилась слабая надежда на благоприятное разрешение его проблемы.

– Между прочим, это мой дом и твое разрешение мне, как ты понимаешь, не требуется, - спокойно ответил вампир. Затем сделав пару шагов к столу, забрал книгу, которая все еще лежала там открытой где-то на середине, и бросив растерянной девушке: - Я не прощаюсь!
– вылетел в распахнутое окно, навстречу ночи.

Примечания:

* "Isabella"s Islay" - имеется в виду односолодовый виски, произведенный на винокурне Luxury Beverage Company, в Великобритании. Он обладает титулом "Самый дорогой виски", его стоимость 6,2 млн. долларов. Но, помимо самого напитка, достоин упоминания и декантер, в оформлении которого использовалось более 8000 бриллиантов и 300 рубинов. В таком свете, крышка из белого золота воспринимается как нечто само собой разумеющееся.

** Речь идет о реальном случае, произошедшем в 2004 году в деревне Моратина на юго-западе Румынии, где соседи заподозрили 76-летнего Петре Тома, умершего от рака, в вампиризме, так как считали, что он продолжал "приходить к ним по ночам и пить их кровь". Далее последовал соответствующий акт согласно местным верованиям и традициям. Февральской ночью шестеро сельчан на кладбище выкопали труп, вырезали у него сердце, сожгли и подмешали пепел к воде и дали выпить это "снадобье" пострадавшим от неспокойного покойника.

*** Залесье - одно из названий Трансильвании, также как Эрдей и Семиградье.

Chapter two

Ван Хельсинг практически летел по коридору древнего замка, не замечая ничего вокруг себя. Его шаги гулким эхом отражались от стен многовековой крепости, а настроение стремительно приближалось к нулевой отметке. Великий воин с каждой минутой становился все мрачнее, ему не давали покоя слова, сказанные Дракулой в замке Франкенштейна. Он никак не мог понять, какое, собственно, имеет отношение ко всему происходящему. Кардинал, отправляя его в Трансильванию обещал, что именно здесь, в этом забытом Богом месте, он найдет ответы на все свои вопросы, но... Но Ван Хельсинг не только не нашел ни одного ответа, он вдруг обнаружил, что вопросов стало на порядок больше, чем было до этого. Даже кольцо, столько лет украшавшее его безымянный палец, теперь жгло руку, словно раскаленный уголь. Сдержав очередной стон, Ван Хельсинг вновь попытался снять злополучный перстень, но тот, казалось, просто прирос к телу. Практически зарычав от бессилия и злобы, Гэбриэл с силой толкнул дверь и вошел в комнату, где уже который день работал его друг и помощник Карл. Молодой служитель Ватикана установил всю привезенную с собой аппаратуру и практически окопался в кабинете отца Анны, проводя всевозможные исследования и выискивая необходимую для борьбы с Дракулой информацию, соединяя в своих поисках самые современные технологии с древними артефактами и манускриптами, которые порой были намного действеннее и полезнее, чем все эти новомодные штучки. Некоторое время Ван Хельсинг весьма ловко избегал общения как с ним, так и хозяйкой замка Анной Валериус, но сейчас ему было просто необходимо хоть с кем-то поговорить, так сказать, по душам.

– Привет, Карл, - опять поморщившись от боли в руке, сказал Гэбриэл.

– О, Гэбриэл, - из-за горы всевозможных свитков и книг послышался бодрый голос.
– Безмерно рад, что ты наконец-то вылез из своей скорлупы и решил удостоить меня своим присутствием.

– Тебе не кажется, что ты забываешь с кем говоришь?
– раздраженно бросил мужчина, уже жалея о том, что выбрал своим собеседником молодого человека. Обычно его юный спутник был сдержан и учтив, но иногда Карл становился просто невыносимым, пытаясь показать свою значимость. Чаще всего Гэбриэл просто закрывал глаза на излишнее хвастовство своего друга, тот поистине был достойным служителем Ордена, к тому же талантливым химиком и изобретателем, но именно сейчас у Ван Хельсинга было совершенно не то настроение.
– Вижу, что у тебя все в порядке, - закрывая за собой дверь сказал охотник.

Справедливо решив, что нормально поговорить с Анной у него тоже вряд ли получится, потому как она постоянно упрекала его в бездействии, а ему до жути надоело искать отговорки, Ван Хельсинг направился в свои комнаты. Сняв неизменную широкополую шляпу и черную кожаную куртку, Гэбриэл разжег камин и, удобно устроившись возле огня, принялся размышлять над сложившейся ситуацией.

"И что все это может означать?
– размышлял про себя мужчина.
– Я уже перестал что-либо понимать. Что имел в виду Дракула, говоря, что мы знаем друг друга не одну сотню лет? Это ведь не может быть правдой? Ведь так? Я же не такой как он. Я не могу жить так долго. Хотя?.. А что, собственно, я вообще о себе знаю? Только то, что мне сказали в Ордене, а это такие крохи. Мне приходится всю свою жизнь собирать по крупицам. Почему, ну почему я хотя бы не удосужился его выслушать?
– с сожалением думал Ван Хельсинг.
– Если бы он хотел меня убить, то сделал бы это сразу, а не стал разговаривать. А его глаза... Сколько всего промелькнуло в этих черных омутах за какую-то минуту... Неправы те, кто говорят, что вампиры бесчувственны. Они люди, утратившие смертность, но никак не эмоции. И наша встреча с Дракулой лучшее тому доказательство. Непонятным для меня остается и еще один факт: Влад ни разу даже не попытался защитить себя. Будучи моим врагом он раскрыл мне объятия, а я... дважды пытался его убить за каких-то там десять минут, а он стоял и лишь улыбался... Такой печальной улыбкой человека заранее знающего, чем все закончится. У меня до сих пор мурашки бегут по телу, когда вспоминаю тот взгляд, говорящий намного больше, чем любые слова. Я даже не сомневаюсь, что он много чего обо мне знает или, правильнее было бы сказать, о нас"...

Ван Хельсинг сам не заметил, как сделал столь неожиданные для себя выводы. И это подтолкнуло его к тому, что он вознамерился во что бы то ни стало разыскать вампира. Но теперь не для того, чтобы исполнить свой священный долг и отправить злодея, на которого ополчился Ватикан, к праотцам, а для того, чтобы выяснить всю правду о себе... Отныне великий воин Священного Ордена решил действовать исключительно в своих собственных интересах. Ван Хельсинг понимал, что ему придется несладко, водя за нос кардинала и Орден, но охотник не видел другого выхода. Если он хотел хоть что-то узнать о себе, своей прошлой жизни и, возможно, семье... Даже в своих самых смелых мечтах мужчина не смел надеяться, что его где-то в этом мире ждет любящее сердце, но ему отчаянно этого хотелось. Смирившись с одиночеством и постоянными скитаниями по свету, он сознательно отгородился от чувств и переживаний, но сейчас у него появилась надежда вернуть хотя бы часть своей прежней жизни. Что его ждет в ней Гэбриэл не представлял, но он почему-то не сомневался, что хуже этой она не будет. И в любом случае он желает жить своей собственной жизнью, какой бы она ни была...