Шрифт:
– Совершенно верно, сэр, – пробормотал сыщик, который хоть и относился с большим участием к переживаниям министра, но из вышесказанного не понял ни слова. Что поделать, он был не из тех людей, кто может по достоинству оценить меткое определение.
– Но, – продолжил политик (разговор происходил в его рабочем кабинете на Портленд-плейс), – хоть я и не могу представить себе процесс умирания, я очень хорошо представляю и даже знаю по опыту, к чему приводит утрата доверия на международном уровне, и у меня нет желания портить будущее из-за боязни того, что может в конце концов оказаться какой-нибудь ерундой.
И данное суждение прекрасно иллюстрирует, что нынешняя оппозиция с готовностью назвала бы «мучительными метаниями достопочтенного джентльмена».
А суперинтендант Фалмут, с лица которого не сходило очень внимательное выражение, в душе позевывал и думал, где он мог слышать имя Эпиктет.
– Я принял все меры предосторожности, сэр, – вставил детектив, когда излияния на какое-то время прекратились. – Я надеюсь, вы не против, если несколько моих ребят побудут рядом с вами недельку-другую? Если позволите, два-три офицера будут находиться в доме, когда вы бываете здесь, и, разумеется, в министерстве будет дежурить отряд.
Сэр Филипп возражать не стал и позже, когда они вместе ехали в Вестминстер в закрытом бруме, понял, почему перед ними и по бокам постоянно держатся несколько велосипедистов, и почему на дворцовый двор сразу следом за их брумом въехало еще два экипажа.
В положенное время, перед почти пустым залом заседаний в палате общин сэр Филипп поднялся со своего места и заявил, что он наметил следующее чтение законопроекта об экстрадиции (политических преступников) на вторник через десять дней.
В тот же вечер Манфред встретился с Гонзалесом в саду возле северной башни [17] и повел разговор о том, как сказочно красиво у Хрустального дворца [18] при ночном освещении.
Гвардейский оркестр играл увертюру из «Тангейзера», и со временем речь у друзей зашла о музыке.
А потом:
– Что Тери? – спросил Манфред.
– Сегодня Пуаккар с ним возится. Достопримечательности показывает. – Оба мужчины рассмеялись. – А вы? – поинтересовался Гонзалес.
17
Башня Вестминстерского дворца со знаменитыми часами и колоколом Биг-Бен.
18
Огромный выставочный павильон из чугуна и стекла, построенный в Лондоне в 1851 г. для первой международной промышленной выставки. В 1852 – 53 гг. перенесен в Сиденхем.
– А у меня был интересный день. В Грин-парке [19] я повстречался с одним милым наивным сыщиком, и он спросил меня, что я думаю о нас самих!
Гонзалес прокомментировал какой-то пассаж в соль миноре, и Манфред закивал в такт музыке.
– У нас все готово? – спокойно спросил Леон.
Манфред все еще кивал и негромко насвистывал мелодию. С заключительным аккордом оркестра он замолчал и принялся аплодировать музыкантам вместе с остальными слушателями.
19
Лондонский парк, тянется вдоль улицы Пиккадилли.
– Я выбрал место, – сказал он, хлопая в ладоши. – Нам лучше вместе туда пойти.
– Все уже там?
Манфред посмотрел на товарища, и глаза его блеснули особенно ярко.
– Почти все.
Оркестр грянул национальный гимн. Мужчины встали и обнажили головы.
Толпа, окружавшая эстраду, рассеялась во мраке, Манфред и Гонзалес тоже собрались уходить.
Тысячи маленьких огоньков, мерцая, освещали окрестности, и в воздухе стоял сильный запах газа.
– На этот раз воспользуемся другим способом? – не заявил, скорее, спросил Гонзалес.
– Однозначно. Другим, – решительно ответил Манфред.
Глава IV. Приготовления
Когда в «Ньюспейпер препрайетор» появилось объявление, гласящее, что «Продается старое надежное цинко-граверное дело с превосходным новым оборудованием и запасом химических реактивов», все, кто ориентируется в печатном мире, сразу же сказали: это мастерская Этерингтона.
Для человека постороннего цинко-граверная мастерская – это постоянное жужжание пил, свинцовая стружка, шумные листы металла и большие яркие дуговые лампы.
Для посвященных цинко-граверная мастерская – это место, где произведения искусства воспроизводятся фотографическим способом на цинковых пластинах, которые впоследствии используются для печатных целей.
Люди, действительно хорошо осведомленные, знают, что мастерская Этерингтона – это худшая из цинко-граверных мастерских, в которой производятся самые низкокачественные картины да еще по цене выше средней.
Предприятие Этерингтона (по распоряжению властей) продавалось вот уже третий месяц. Но, отчасти из-за того, что оно находилось не на Флит-стрит (а на Карнаби-стрит), отчасти из-за ужасного состояния оборудования (что говорит о том, что даже официальные ликвидаторы бессовестно лгут, подавая рекламу о продаже), до сих пор не поступило ни одного предложения о покупке.