Шрифт:
Осенью того же года было основано «Братство прерафаэлитов». Определение «прерафаэлиты» они выбрали, чтобы подчеркнуть противостояние стилю итальянского художника Высокого Возрождения Рафаэля Санти и выразить интерес к творчеству итальянских мастеров Проторенессанса и XV столетия. В этой эпохе их привлекали «наивное простодушие», а также истинная духовность и глубокое религиозное чувство. Романтики по своей сути, прерафаэлиты открыли и мир образов средневековой английской литературы, ставшей для них постоянным источником вдохновения. Слово «братство» передавало идею закрытого, тайного сообщества, подобного средневековым монашеским орденам. Увлечение Средневековьем заставило прерафаэлитов изменить отношение и к декоративно-прикладному искусству, противопоставив бездушным изделиям промышленного производства высокое качество вещей, сделанных ими вручную.
Эти идеи члены «Братства» изложили в статьях, рассказах и поэмах, которые они публиковали в своём журнале «Росток». Благодаря ему к концу 1850 г. о прерафаэлитах знали не только в академии, но и за её пределами.
Писатель, историк и критик искусства Джон Рёскин стал известен, когда опубликовал в 1843 г. первый том книги «Современные живописцы» (впоследствии дополненный ещё четырьмя томами). На страницах этого сочинения Рёскин подробно разбирал английскую пейзажную живопись. Критик отвергал грубость и несовершенство реальной природы. В частности, он превозносил Уильяма Тёрнера как величайшего пейзажиста XIX в., считая, что его творчество основано только на воображении и чистом вымысле. Нападая на другого английского пейзажиста, Джона Констебла, Рёскин говорил: «…если вы желаете промокнуть под дождём, то можете пойти и промокнуть без помощи Констебла». Через тридцать лет после его смерти Рёскин яростно ополчился на молодого Джеймса Уистлера, продолжившего живописные поиски пейзажистов начала XIX в. По словам Рёскина, Уистлер «швырнул банку с краской в лицо публике».
Религиозные и символические мотивы, появившиеся в работах молодых художников-прерафаэлитов, показались Рёскину важным открытием в искусстве. Благодаря его поддержке «Братство прерафаэлитов» быстро получило признание.
Викторианское общество с готовностью восприняло идеи Джона Рёскина. Долгие годы его субъективные, эмоциональные и подчас нелогичные оценки владели умами англичан.
Здесь изображён эпизод из романа английского писателя Эдуарда Булвер-Литтона «Риенци, последний римский трибун» (1835 г.), посвящённого событиям средневековой итальянской истории. Герой романа Кола Риенци, благородный молодой человек, спас Папу Римского во время заговора знатных римлян. Из мести они убили его маленького брата. На картине Риенци клянётся над телом умирающего отомстить. Известно, что Риенци художник написал с Данте Габриэла Россетти, его сподвижника рыцаря Адриана, стоящего на коленях слева, — с Миллеса, а окружающий пейзаж — непосредственно с натуры.
Вскоре к прерафаэлитам присоединились художник Джеймс Коллинсон (1825–1881), скульптор Томас Вулнер (1825–1892), а также Фредерик Джордж Стивенс (1829–1907) и брат Данте Габриэла Уильям Майкл Россетти (1829–1919). Двое последних позднее стали писателями и художественными критиками. Прерафаэлиты отказались от академических принципов работы и считали, что всё необходимо писать с натуры. Художники полагали, что нельзя изображать посторонних людей, поэтому всегда выбирали в качестве моделей друзей или родственников. Они внесли изменения и в традиционную технику живописи: использовали чистые цвета, писали без подмалёвка [116] по сырому белому грунту [117] . На загрунтованном холсте прерафаэлиты намечали композицию, наносили слой белил и убирали из него масло промокательной бумагой, а затем писали поверх белил полупрозрачными красками. Выбранная техника позволила добиться ярких, свежих тонов и оказалась такой долговечной, что их работы сохранились в первозданном виде до наших дней.
116
Подмалёвок — подготовительная стадия работы над картиной; проработка объёма изображённых предметов или фигур общим тоном или несколькими тонами в расчёте на то, что они будут просвечивать сквозь верхние слои краски.
117
Грунт (нем. Grund — «основа») — покрывающий основу картины (холст, дерево, картон и т. д.) слой, на который наносятся краски.
Картина создана по мотивам стихотворения английского поэта-романтика Джона Китса «Изабелла, или Горшок с базиликом». (Оно в свою очередь написано на сюжет новеллы из произведения итальянского писателя эпохи Раннего Возрождения Джованни Боккаччо «Декамерон»). Прелестная Изабелла склоняется к своему возлюбленному Лоренцо, предлагающему ей половинку апельсина. Влюблённые поглощены друг другом и не замечают злобных взглядов братьев Изабеллы. Один из них, сидящий напротив девушки, ухмыляется и пинает её собаку. За внешне спокойными позами братьев скрыт драматический конфликт. Они ненавидят Лоренцо и замышляют кровавое убийство. Миллес, так же как и Хант, писал всех персонажей с друзей и родственников. В мужчине, вытирающем губы, он изобразил своего отца, в Изабелле — невестку, в молодом человеке, пьющем вино, — Данте Габриэла Россетти.
Воспринимая христианство как духовное начало, возвышающее искусство, прерафаэлиты обратились к сюжетам из жизни Иисуса Христа и Девы Марии. В 1850 г. Данте Габриэл Россетти выставил полотно «Ессе ancilla domini» (лат. «Слуга Господня», 1850 г.), на котором изобразил Благовещение [118] . В пустой комнате на узком ложе, прижавшись к стене и потупив взор, сидит юная Мария. Перед Ней стоит прекрасный архангел, о небесном происхождении которого говорят нимб над головой и язычки пламени под ногами. В правой руке у Гавриила белая лилия, к ней прикован заворожённый взгляд Марии, левой рукой архангел посылает Ей весть — поток Божественной, животворящей энергии. Над его рукой парит голубь — символ Святого Духа. Перед ложем Марии — станок с уже вышитой на алой ткани лилией. Работа не понравилась публике: художника обвинили в подражании старым итальянским мастерам.
118
Благовещение — согласно Евангелию, явление Деве Марии архангела Гавриила с вестью о том, что у Неё родится Сын Божий Иисус.
Одновременно Миллес показал на выставке Королевской академии работу «Христос в доме Своих родителей» (1850 г.). Он изобразил эпизод из детства Иисуса Христа и сопроводил его словами из Ветхого Завета: «Ему скажут: „Отчего же на руках у тебя рубцы?“. И он ответит: „Оттого, что меня били в доме любящих меня“». Художник хотел представить эту сцену совершенно реальной: писал стружки в плотничьей мастерской, фигуру Иосифа — с плотника, его голову — с головы своего отца.
Это таинственная, насыщенная символикой и скрытой от глаз духовной жизнью картина. Тихо и мирно двигаются пальцы юной девушки, под присмотром матери вышивающей лилию на алой ткани. Её взгляд не следит за работой, он прикован к живой белой лилии — символу чистоты и невинности. На полу у ног Марии лежат пальмовая ветвь с семью листьями и палка с семью колючками, перевитые лентой с латинской надписью: «Tot dolores tot qaudia» («Сколько страданий, столько и радости»), напоминая о Страшном Суде. За спиной Анны, матери Марии, изображены крест, увитый плющом, и голубь в круге — символ Святого Духа. Образы Анны и Марии были написаны с матери и сестры художника.